К столетию Федора Абрамова Архангельский литературный музей выпустил книгу Людмилы Егоровой «Всамделишные истории»: невыдуманные рассказы, фотопортреты, откровения писателя Юрия Галкина. По словам литературного критика Шамиля Галимова, творчество Людмилы Егоровой, первого в России лауреата литературной премии имени Федора Абрамова, по праву считается новаторским, не имеющим ни аналогов, ни образцов в современном литературоведении. А вот мнение о ее творчестве писателя Владимира Личутина: «Людмила Егорова — мастер фотопортрета, и вот это редкое единство текста и фотографии создает особенный путеводитель не только по романам Абрамова, но и по его жизни. Как бы из марева вытаиваются прежде затаившиеся в тени земляки, попутчики, свидетели, соработники по жизни и настигают писателя, и вот уже все они поравнялись, идут рядышком, дружиною, плечо к плечу, подпирая земляка в невзгодах, потом растворяются за околицей на погосте, но уже не бессловесные, но запечатленные, постоянно живые спопутчики Абрамова, обретшие благодаря таланту Егоровой новую литературную судьбу» («Душа неизъяснимая»).
…От Карпогор до Верколы добиралась, стоя в битком набитом рейсовом автобусе. Выйдя на конечной остановке, стала обходить лужи и прижиматься к обочине, где еще лежал снег. Навстречу шла приветливая крестьянка в стеганке. Пока с улыбкой она объясняла, в каком направлении идти к могиле Абрамова, я ее сфотографировала. Как потом выяснилось, то была Александра Андреевна Клопова, прототип главной героини рассказа Федора Абрамова «Самая богатая невеста». По ее наводке я запечатлела тогда и зимнюю избенку, в которой родила Феденьку его мама Степанида Павловна, и усадьбу писателя с его знаменитой пекашинской лиственницей, и односельчан, чьи судьбы так или иначе вошли в когорту прототипов и собирательных образов абрамовских произведений.
Именно в 1988 году до меня (наконец‑то!) дошло, где меня давно дожидаются россыпи былей-небылей, из которых пригоршнями черпал Федор Абрамов. С тех пор в канву моих рассказов стали вплетаться те же люди, что и у Федора Александровича, но уже под своими собственными именами и фамилиями. И остались они у меня жить в фотопортретах и во всамделишных историях.
