Борис Ценципер — живая легенда Архангельского ЦБК и технической сферы региона. Про таких людей говорят «светлая голова». Прирожденный механик и производственник-рационализатор, проработавший на комбинате 47 с половиной лет. Он двигал прогресс задолго до появления понятия «импортозамещение» и достиг на этом поприще самых высоких успехов. Причем Борис Матвеевич уверен, что все его успехи стали возможны благодаря помощи и участию супруги Нины Дмитриевны Ценципер, которая работала на Архангельском ЦБК начальником химлаборатории ТЭЦ‑1.
Влечение к механизмам
— Я родился в 1932 году в Ленинграде. Как и все советские дети, учился в школе. Отец работал на заводе «Большевик», мать — в торговле. Мы жили в коммунальной квартире. Когда началась война, уже 8 июля 1941‑го нас эвакуировали в Омскую область. Я только перешел в третий класс. С горечью приходится говорить: во время блокады погибли мать, брат и сестра.
В Сибири в интернате нас отправляли на уборку урожая. Мы подавали в молотилку снопы, и еще тогда я понял, что меня влечет к механизмам. Появилась детская мечта — автомобиль. По школьной программе я посещал много заводов в дни открытых дверей. А в Ленинграде каждое лето старался работать — носил детали в литейном цехе Кировского завода, на судостроительной верфи и текстильной фабрике.
После прорыва блокады эвакуированные дети стали возвращаться домой. За мной приехал отец. Он был очень болен и вскоре умер. Сейчас мне больше 90 лет. Мне сложно представить, были ли среди моих родственников долгожители: никто не дожил и до 50 лет во время войны.
Оставшаяся в живых в Ленинграде тетя стала моим опекуном. Я окончил школу и пробовал поступить в самое престижное Высшее военно-морское училище имени Дзержинского, но не прошел. И об этом не жалею. Поступил в Ленинградский институт целлюлозно-бумажной промышленности. Там была нормальная стипендия. И к тому же еще до института я подумывал стать механиком: мне нравилось иметь дело с механизмами.
Вчерашний студент
— Институт я окончил в 1955 году и по распределению был направлен на Архангельский целлюлозно-бумажный комбинат. Сначала меня назначили механиком окорочного цеха. Через полтора года перевели в механический цех. В какой-то момент я осознал, что, получив теоретические знания в институте, на практике как специалист я из себя ничего не представляю — не инженер, а просто вчерашний студент.
Самые главные мои первые учителя на производстве — руководители предприятия и его подразделений. Я глубоко признателен Сергею Федоровичу Мельникову, Александру Александровичу Дыбцыну, Игорю Николаевичу Крапивину, Саулу Соломоновичу Карасику, Владимиру Алексеевичу Чуйко, Владимиру Арамовичу Ишханову, Павлу Николаевичу Балакшину, Евгению Аркадьевичу Гусеву, Владимиру Ивановичу Белоглазову, Дмитрию Игоревичу Зылеву. И, конечно, большие практические навыки получил я от рабочего класса.
В 1957 году я был назначен заместителем начальника ремонтно-механических мастерских, а через два года — начальником службы. Самым моим первым учителем и наставником стал Сергей Федорович Мельников. Помогал он не только мне. Бывало, соберет молодых ребят и говорит: «Сегодня мы обедаем вместе. Я за вас всех плачу». Мы, конечно, не возражали: когда у тебя оклад 120 рублей — не очень-то разбежишься.
Благодаря Мельникову я начал самосовершенствоваться как руководитель подразделения и инженер. Он мог прийти в цех и спросить: «Что это за деталь? А вот эта?» Он хотел сделать из меня компетентного руководителя большого коллектива, в котором трудились около 500 человек, хотел, чтобы я знал все о производстве и чтобы развивался за пределами комбината. Поручал выполнять то, чему не учили в институте. Например, заниматься строительными и монтажными работами.
От простого к сложному
— Отечественное оборудование в те годы по большому счету было несовершенным, поэтому жизнь сама способствовала тому, чтобы заняться рационализаторством. Я считаю, что опыта у наших машиностроительных заводов было не так много, как у заграничных.
Для меня рационализаторство началось, можно сказать, с самого простого. Однажды директор направил меня и конструктора помочь колхозу, поставлявшему комбинату продукты. Нужно было сделать механические устройства для уборки навоза. Конструктор нарисовал, а мы с нашими рабочими изготовили детали и смонтировали. Все прошло гладко.
После пуска третьей очереди необходимо было совершенствовать привод сушильной машины. Пришлось привлечь электриков, работников службы контрольно-измерительных приборов. Представьте — 100 цилиндров, которые вращаются от одного двигателя. И надо на каждый цилиндр подать привод, редуктор. А мы решили так: разделим сотню цилиндров на группы — по 15. И смонтируем на них шестерни, которые зацепляются друг за друга.
Наши мастерские представляли собой не очень приспособленные помещения без бытовых удобств, шкафчиков и душевых. Но в то время вкладывать средства в предприятие было нельзя, пока не отпустят централизованные капвложения. Мельников предложил мне: «В нерабочее время организуй устройство фундаментов под строительство корпуса, а я привлеку деньги и организую строительство здания». Задача была выполнена.
Работая начальником ремонтно-механического цеха, я осуществил мечту детства — приобрел автомобиль. Первой моей машиной стал «Москвич‑403». Это была несравненная радость. Но пришлось занимать деньги и потом долго расплачиваться. Когда я подвозил друзей до Исакогорки по старой дороге, сделанной из плит, они говорили: «Выйди, пожалуйста, из машины, посмотри — у тебя колеса не квадратные?»
Благодаря работе на комбинате я объездил много стран. Был в Болгарии, Румынии, Польше, Чехословакии, Югославии, США, дважды в Германии. Это и командировки, и отдых. Однажды даже съездил в круиз по Средиземному морю: Турция, Кипр, Италия, Франция, Испания.
Вспоминаю с благодарностью
— Директор комбината Александр Александрович Дыбцын уделял не меньшее внимание молодым специалистам, помогал решать как бытовые, так и рабочие вопросы. Наиболее продолжительное время я работал с Владимиром Ивановичем Белоглазовым. При нем наша механическая служба выполнила очень большой объем работ по модернизации и реконструкции оборудования.
Я считаю, что каждый руководитель комбината внес вклад в его устойчивую работу и развитие. И все руководители оказывали помощь поселку в решении социальных и хозяйственных вопросов. Поселок Первомайский стал городом Новодвинском. И, конечно, радостно, что сейчас город и комбинат продолжают развиваться.
Служба главного механика выполняла много работы в Новодвинске. Совместно со строителями были возведены спорткорпуса «Южный» и «Северный», реабилитационный центр городской больницы, выполнена реконструкция старого хлебозавода, проведены работы по оборудованию профилактория комбината, по налаживанию элементов городской инфраструктуры.
Мы очень продуктивно работали в связке со строителями треста № 4 и других подрядных организаций как в Архангельской области, так и в других регионах России. Наш отдел постоянно сотрудничал с научными и образовательными учреждениями по программе совершенствования ремонтной службы. Велись работы по организации качественного чугунного, стального и цветного литья, совершенствованию методов станочной обработки металлов и многие другие.
Нельзя не отметить помощь северодвинских предприятий — «Севмаша» и «Звездочки». Они оказывали комбинату практическую помощь. У нас была хорошая связь по выполнению наших заказов и обучению ремонтников. Хорошо помню, как в хрущевские времена, когда в школах внедрялось политехническое образование, при ремонтном цехе был организован станочный участок из различных металлорежущих станков, где обучались ученики школы № 1 Новодвинска.
За период моей трудовой деятельности на комбинате многие рабочие получили техническое образование и в дальнейшем стали руководителями ремонтных подразделений АЦБК. Это Сергей Батраков, Иван Губин, Альберт Филатов, Николай Кислицын и другие мои коллеги.
Очень редко в СМИ упоминаются имена работников, с которыми я длительное время трудился и учился у них практическим навыкам. Скажем, модельщики Александр Леонтьев, Александр Ухаботин, Андрей Гильдебранд; литейщики Николай Петров, Александр Каландин. Вспоминаю токаря Якова Реймера. Репатриированный немец, без должного образования, он изготавливал самые сложные детали, отлично разбираясь в чертежах. Отец и два его брата тоже работали в ремонтном цехе.
Или, к примеру, такелажники Герберт Емельянович Кельм и Василий Степанович Крюков. Нам требовалось поднять оборудование на третий и четвертый этажи. Конструкторы не занимались решением такого рода задач. Такелажники пришли на помощь — объяснили, как это сделать. К слову, Крюков даже помогал военным извлекать танки из болота в районе танкодрома.
Конечно, я помню и слесарей, с которыми работал: Юрия Некрасова, Павла Токарева, Владимира Мосеева, Анатолия Лютикова, Виталия Волыхина, и электросварщиков: Арсения Гурьева, Михаила Киселева, Вениамина Беляева, Ивана Торхова.
От спасения костей до спасения зданий
— Что интересно, к нам обращались даже хирурги-травматологи. Скажем, больнице нужно соединить кости после перелома, а винтов, которые в кость вворачиваются, нет. Организовали. Я звонил коллегам на северодвинские предприятия. Они дали материал (титан), и мы изготовили по эскизам эти винты.
Когда директором был Владимир Арамович Ишханов, возникла необходимость организовать реабилитационное отделение в Новодвинской больнице. Ко мне каждое утро приходил медработник и составлял перечень работ. Мы делали перегородки с кислотоупорными трубами и занавесками, ванны из винипласта, от которого не может быть заразы, еще какие-то устройства — вплоть до шприцов.
Довелось нам переместить деревянное здание в районе пересечения улиц Мира и Димитрова, чтобы его не снесли при строительстве панельных домов. Директор сказал: «Если ты это здание передвинешь, то тогда мы отдадим несколько комнат для рабочих твоей службы». Я ответил: «С удовольствием!» Мы приподняли здание, подвели под него огромные сани из металлического проката. Такелажники смонтировали оснастку, и тремя бульдозерами мы зацепили эти сани и передвинули здание. И оно до сих пор служит!
Визит маршала Устинова
— Но, конечно, комбинат — прежде всего. Много сил и средств было потрачено нашей службой на удержание в работоспособном состоянии оборудования и сооружений сульфитной биржи. Особенно при эксплуатации и ремонте несущих канатов. На складе угля у нас эксплуатировался экспериментальный радиальный кран. В СССР таких кранов было выпущено всего три. Рабочие на высоте занимались сваркой поврежденных проволочек каната. Это очень трудоемкая и ответственная работа.
Дело в том, что такого количества канатных дорог, наверное, не было нигде. Канаты состояли из большого числа сплетенных проволочек и соединялись в матрицу. Надзорные органы постоянно ездили с механиками, смотрели, сколько повреждений на проволочках. Если несколько повреждений — начиналась выбраковка. Чтобы заменить такой канат, нужен месяц. Вместе с Волгоградским канатным заводом мы разработали технологию, каким образом ремонтировать их прямо на высоте.
Случались и казусы. Больше всего хлопот доставила картоноделательная машина № 2 (КДМ‑2), которую выпустил Ижевский завод. Это первая скоростная широкоформатная машина в СССР. Новую машину привезли, смонтировали, запустили. Не прошло и получаса, как она встала — заклинило один из подшипников. Вызывают меня — главного механика — и других специалистов. В чем дело — определить не можем. Вновь запускают машину — она не работает. А когда стали смотреть систему смазки сушильной части, обнаружили, что на заводе в станинах не была вычищена земля, которая использовалась на этапе изготовления!
Вызвали директора и главного инженера завода, приехали представители из проектного института. Они посмотрели и ужаснулись! Было вынесено совместное решение министерства, комбината и завода-изготовителя — остановить машину на 45 дней. Главным ответственным назначили меня. Строительство завода в Ижевске организовывал маршал Устинов. И он, находясь на посту министра обороны СССР, дважды приезжал к нам на комбинат, чтобы посмотреть КДМ‑2. Видимо, интересовался, какое качество у выпускаемой гражданской продукции.
Машину разобрали, все вычистили. Меняли все узлы, которые нужно было реставрировать. Часть узлов мы изготовили по образцу первой картоноделательной машины «Валмет». В итоге КДМ‑2 проработала не один десяток лет. Ее модернизировали, реконструировали, и она выпускала самую высококачественную гофробумагу. В знак благодарности ижевцы пригласили меня и главного инженера Михаила Ивановича Калинина к себе на завод. Даже подали машину директора предприятия к трапу самолета.
Условие успеха
— Казусы, подобные тому, что произошел при мне с КДМ‑2, сейчас просто невозможны. И вообще, мероприятия, которые проводятся в настоящее время по вопросам технического перевооружения, социальной сферы и экологии, честно говоря, в таких объемах при мне никогда проводились. Руководит процессом генеральный директор Архангельского ЦБК Дмитрий Игоревич Зылев.
В 1990‑е годы на Архангельском ЦБК были очень тяжелые времена. Задерживалась зарплата, особенно у ремонтного персонала. О модернизации и реконструкции и подумать было нельзя: комбинат представлял из себя музей целлюлозно-бумажной промышленности СССР. С одной стороны — технологии и оборудование 1930‑х годов, а с другой — непрерывная варка целлюлозы и широкоформатные скоростные картоноделательные мощности.
Однако во второй половине 1990-х новое руководство определило возможности предприятия. Не все сразу хорошо стало. Решались прежде всего экономические вопросы. Удалось не дать комбинату остановиться, а затем и поднять его на современный уровень. АЦБК теперь — одно из ведущих предприятий не только страны, но и всего мира. Но самое важное — налаживание порядка, экологичности и культуры производства. Это одно из важнейших условий успеха.
Справка
За высокие производственные достижения Борис Матвеевич Ценципер был дважды награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалями «За доблестный труд», «Ветеран труда», двумя бронзовыми и одной серебряной медалью за участие в ВДНХ. Ему были присвоены звания «Заслуженный работник лесной промышленности РФ», «Заслуженный рационализатор РСФСР», «Лучший рационализатор целлюлозно-бумажной промышленности РФ», «Лучший изобретатель лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР», «Лучший изобретатель области», «Лучший изобретатель Архангельского ЦБК». Он автор 80 рационализаторских предложений, 20 изобретений и 59 печатных работ в журналах и специальных изданиях. Обладатель 48 авторских свидетельств.