«Главным смыслом моей жизни всегда являлась работа. И в этой жизни было всего через край: радости и потери, предательство и преданность, гордость за сделанное и ошибки», — говорит заслуженный врач РФ Татьяна Подьякова.
Более 30 лет Татьяна Сергеевна возглавляла онкологический диспансер, в это время были построены его основные корпуса. Она лично занималась вопросами проектирования и благоустройства больничного городка, создавала команду, добывала оборудование. Под ее руководством были открыты 13 отделений стационара и организованы девять диагностических отделений.
Всегда хотела быть хирургом
— Татьяна Сергеевна, неслучайно говорят: все мы родом из детства. В это время закладывается характер, фундамент будущей личности. Каким было ваше детство, как закалялась сталь?
— Я родилась в селе Шангалы Устьянского района за два года до начала Великой Отечественной войны. Отец, он был зоотехником, в 1941 году ушел на фронт, в 1942-м погиб.
Мама по профессии — агроном. После переезда в Архангельск она работала в обкоме партии, курировала сельское хозяйство и 60 процентов времени должна была проводить на селе. А меня в городе куда? К чужим людям. И вот тогда я узнала, что люди бывают разные — завистливые, злые, фальшивые. Быстро научилась распознавать лицемерие, поэтому в шестом классе попросила оставлять меня дома: «Мама, я сама». Так и иду по жизни. Архимандрит Трифон из Антониево-Сийского монастыря в нашу первую встречу спросил: «Вы что, всю жизнь бойцовскую стойку держите?» Нет, говорю, иногда я юбку-то надеваю, но постоять за себя могу, когда надо.
Повлияла на характер и спортивная закалка. В студенческие годы я ходила под парусом на яхте классе М в качестве матроса. Капитаном у нас была Маргарита Анисимова, сестра моего однокурсника — будущего директора парусного центра «Норд» Юрия Сергеевича Анисимова.
Парусный спорт — он удивительный. Ставишь спинакер (это тип паруса) при малом ветре — и вдруг сильный порыв. В такие моменты на соревнованиях невероятная красота открывается: спинакеры на всех яхтах надуваются, и впереди у тебя то розовый, то желтый, то голубой, то белый… Или на трапеции: ноги на борту, а сама выкидываешься за борт и летишь как ласточка. Так летела однажды на соревнованиях в Калининграде, а волна — раз по ногам, и я за борт. Тренер меня за спасательный жилет вытащил. В Калининграде, кстати, мы призовое место заняли. По возвращении домой нас даже бросали в воду — так чествовали за победу.
— Почему после окончания мединститута вы выбрали именно онкологию?
— В онкологию я как раз идти не хотела. На практике в институте мне поручили курировать пациентку с тяжелой формой опухоли желудка, звали ее Марья Александровна. Я очень добросовестно к этому отнеслась и потом долго навещала ее дома. В нашу последнюю встречу она так меня благодарила. Я видела, что она уходит, и у меня щемило сердце. Тогда сказала себе, что онкологией заниматься не буду.
В 1962 году окончила институт, и меня отправили стартовым врачом в летный отряд на Кегострове. Я хотела быть хирургом, а там не оказалось хирургического приема. В общем, отказалась. Попыталась устроиться сначала в Первую городскую, потом в областную больницу. Но поскольку была в положении, меня не взяли.
И тут встретила в трамвае однокурсницу. Она работала в онкологии и позвала туда, сказала, что не хватает врачей. Я пришла к Валентине Михайловне Поторжинской — основоположнику онкослужбы в Архангельской области. Она, глядя на мой живот, тоже не сразу согласилась, потребовались усилия, чтобы ее убедить.
— И вы сразу начали оперировать?
— В декрете я была совсем недолго, потому что понимала: надо себе дорожку торить. Валентина Михайловна сначала меня в хирургию не пускала, а мне так хотелось, прямо руки чесались. Вместо этого отправила на специализацию по анестезиологии. Это сейчас анестезиологов готовят несколько лет, а у нас были трехмесячные курсы. Умеешь трубку в трахею поставить через голосовые связки — молодец, готовый специалист. По первости много трудностей было, но ни одного пациента не потеряла, слава Богу.
Потом и оперировать начала. На первых порах ходила с Валентиной Михайловной в операционную и все удивлялась: почему так долго? Она могла пять-шесть часов стоять над одним пациентом, делая резекцию желудка. Это я позднее уразумела, что благодаря такой тактике больные долго живут: Валентина Михайловна делала все аккуратно, «входила» послойно, работала на сосудах и нервах очень тонко… А еще она не боялась браться за сложные случаи и меня учила: «Татьяна, не торопись отказываться, всегда предприми попытку. Не спеши — и обязательно выделишь опухоль. Подумаешь, часть другого органа возьмешь, шанс спасти нельзя терять».
Валентина Михайловна очень строго следила за правильностью проведения послеоперационного периода, она выхаживала больного. В первые дни после операции сама перевязывала пациентов, чтобы кто-то по неопытности или небрежности не испортил многочасовую работу. Поторжинская говорила, что провести операцию — это одно, а выходить больного — главное.
Хирургия приносила мне огромное удовлетворение, но пришлось отказаться от нее, когда я поняла, что времени на выхаживание не остается. Валентина Михайловна — мой учитель и наставник в онкологии, вспоминаю о ней с огромным уважением и благодарностью.
Этот ребенок вам еще покажет
— Вы посвятили жизнь одному медучреждению, по сути, построив его с нуля. Никогда не было мыслей пойти другим путем?
— Первичную специализацию я проходила в Минске в научно-исследовательском институте онкологии и медицинской радиологии, который возглавлял Николай Николаевич Александров — военный врач с огромным опытом, профессор, главный онколог Белорусской ССР. Там были все передовые на тот момент технологии.
В Минске стажировалась полгода. Каждую свободную минуту ходила по отделениям и выспрашивала: что, как, почему? Когда добралась до реанимации — Александрову доложили, что, похоже, какая-то шпионка приехала, поводы для критики ищет. Он меня позвал и спросил, в чем дело. Рассказала, что я оперирующий хирург, имею опыт в анестезиологии и мне интересны все тонкости выхаживания больных. Он поручил коллегам не препятствовать мне. А когда мой шестимесячный курс заканчивался, Николай Николаевич предложил остаться на должности заведующей поликлиникой. Я вернулась домой воодушевленная, но муж переезжать не захотел.
Ну, а потом, в 1969 году, меня назначили главным врачом онкологического диспансера, и его строительство, становление стало смыслом моей жизни.
— Вам ведь было всего 30 лет, когда стали главврачом?
— Да. К тому же я очень молодо выглядела. И, когда Валентина Михайловна Поторжинская привела меня на утверждение к руководителю облздравотдела Вениамину Ильичу Шубину, он удивился: «Ну вы бы еще детей сюда привели». А Валентина Михайловна ответила: «Этот ребенок вам еще покажет».
Онкодиспансер располагался в старом двухэтажном здании на улице Урицкого. Надо было строить новые корпуса, но дело не двигалось. Валентина Михайловна посоветовала мне попасть на прием к первому секретарю Архангельского обкома партии Борису Вениаминовичу Попову. Не с первой попытки, но удалось. Наша беседа длилась полтора часа, он прекрасно владел темой и устроил мне настоящий экзамен. После этого сказал: «Строить надо».
Если бы не Борис Вениаминович — ничего бы не получилось. Даже после его поручения многие ставили палки в колеса: денег нет, другие направления важнее — все в таком духе. Он лично помогал преодолевать препятствия.
На месте больничного городка раньше располагался поселок под названием «шанхай», стояли щитовые домики. Надо было переселять жителей, а сколько их — никто не знал. Там был сплошной самострой. Мы с коллегами по диспансеру сами ходили и переписывали людей. Кого мы только ни встретили: освободившихся заключенных, тех, у кого контракт на работу на Севере закончился, а домой неохота… Кто чем занимался, держали кур и свиней, в одном домике даже корова была. Всего оказалось 256 семей.
И опять сложности — с расселением. По традиции помогло вмешательство Бориса Вениаминовича. Прислали роту солдат — они подъезжали, выгружали имущество, щитовые постройки сразу сносили бульдозером. Буквально за три вечера переселили всех в новый дом в Соломбале.
И процесс пошел. На месте поселка был намыт песок. В этой «пустыне» предстояло начать освоение. С 1970 по 1975 год появились три корпуса. Первым на месте снесенного «шанхая» построили пятиэтажное здание пансионата для временного проживания пациентов из районов, там разместилась поликлиника из здания на Урицкого. Затем были введены в строй главный (трехэтажный) и радиологический корпуса.
В 1979 году появилась пятиэтажная пристройка к главному корпусу, в 1985-м начали строить восьмиэтажный корпус, его запустили в работу в 1988-м. В 1990 году завершилось возведение пристройки к радиологическому корпусу, в котором разместились линейный ускоритель, КТ, МРТ, а также кафедра онкологии и рентгенорадиологии медицинского института.
— Как вы считаете, формула «упорный труд плюс счастливый случай» к этой истории применима?
— Многим казалось, что Подьяковой все с неба падает: пять лет — корпус, еще пять лет — опять корпус… Нет, с неба не падало. Я не вылезала из Москвы, чтобы пробиться на прием в министерствах даже с письмом от Бориса Вениаминовича Попова и найти финансирование. Так мало пробиться, надо с нужной резолюцией выйти. Знала, что если напишут: «По возможности помочь» — ничего не сдвинется. Напишут: «Выделить столько-то в бюджете такого-то года» — тогда сделают.
Конечно, и счастливый случай помогал. Не упускала возможности им воспользоваться. Получили мы изотопную лабораторию — она была первой на Русском Севере. И вдруг почти сразу приходит еще одна. Говорю сотрудникам: «Срочно отгружайте и устанавливайте». Вскоре приезжает главный радиолог Министерства здравоохранения СССР Зубовский: «Татьяна Сергеевна, к вам попала изотопная для Вологды». — «А мы уже все подключили». — «Не может быть. Когда успели?» Сходили, посмотрели, включили. «Ну ты даешь», — сказал он и не стал отбирать у нас эту лабораторию, для Вологды другую закупили.
Именно в нашем диспансере появился первый в регионе компьютерный томограф. В 1990 году в Архангельск приезжал председатель Совета министров РСФСР Иван Степанович Силаев и встречался с медицинской общественностью. Я спросила, можно ли попасть к нему на прием. Он поручил помощнику: «Дайте ей телефон, будет в Москве — пусть зайдет». Поехала просить томограф — и, как оказалось, очень вовремя. Мне говорят: «Мы только что закончили поставку по контракту с фирмой „Сименс“, остался один нереализованный томограф, вам его привезут». Привезли так быстро, что у меня место еще не готово было.
— В целом как в то время обстояли дела с техникой?
— Диспансер стал первым лечебным учреждением в области, где появились гастроскоп, бронхоскоп и колоноскоп. Мы были в числе пяти онкодиспансеров СССР, где был установлен линейный ускоритель.
От строительства корпусов и получения новейшего оборудования напрямую зависело развитие онкологической помощи, рост профессионализма врачей и среднего медперсонала. Современное оснащение создало условия для исследовательской работы, и это стимулировало интерес врачей-практиков к научной деятельности. Были защищены 12 кандидатских и одна докторская диссертация по диагностике и лечению злокачественных опухолей. В конце 1990-х мы организовывали на базе диспансера международные конференции по актуальным вопросам онкологии.
Север символизирует доброту и мягкость
— Татьяна Сергеевна, что вам придавало сил на этом пути?
— Мне повезло: на моем пути встретилось множество удивительных людей, которые помогали. И в обкоме, и в горисполкоме, и строители. Отдельных слов благодарности заслуживает коллектив диспансера. Как-то раз замечательный хирург из Няндомы Фадеев мне сказал: «Сергеевна, у тебя заведение как богадельня». Я возмутилась: что ж так обозвал-то?! А он объясняет: «Богадельня — это там, где душа вкладывается в каждого». Действительно, так и было, коллектив вкладывал в работу не только силы и время, но и душу. Сдача каждого нового корпуса — это всегда был праздник, а предшествовал ему большой труд каждого.
Одни переезды чего стоили! В процессе строительства больничного городка только поликлиника меняла место расположения четыре раза. После сдачи корпуса сами отмывали, готовили помещения. Представляете, сколько километров полов и квадратных метров стекол было вымыто общими усилиями наших сотрудников! Хочу отметить огромное терпение и трудолюбие коллектива, организаторские способности старших медсестер, которые отвечали за этот процесс.
Прекрасный сад в больничном городке высажен коллективом. Сами искали, добывали саженцы. Про каждое дерево помню, откуда мы его взяли. Нам помогало столько людей и организаций, например лесопитомник института леса и лесохимии.
Если бы не команда — таких дел не сделали бы. Жизнь меня научила, что с людьми нужно работать бережно. Ты воспитываешь коллектив, а коллектив воспитывает тебя. И поддерживает, когда это особенно важно. Моего заместителя по лечебной части Юрия Сергеевича Чирухина могу назвать примером порядочности. Почти два года моего отсутствия (мужа-моряка Северное морское пароходство командировало на три года в Румынию, я поехала с ним, но потом не выдержала без работы) трудился на двух должностях — своей и исполнял обязанности главврача. И на неоднократные предложения кандидатур на один из этих постов Юрий Сергеевич не согласился. А когда я вернулась, сказал руководителю облздравотдела Василию Максимовичу Подоляке: «Я передаю дела Подьяковой». Надо так поставить дело, чтобы люди чувствовали свою нужность и важность. Тогда будет взаимопонимание. И меня очень радует, что костяк коллектива сохранился до сих пор.
— В семье кто-нибудь пошел по вашим стопам, посвятил себя медицине?
— Мой старший сын был хирургом, его уже нет в живых — с ним случилось несчастье. Младший сын — стоматолог-хирург, ортопед. Стоматологию выбрала и внучка Валентина. Из второй внучки Татьяны мог бы получиться прекрасный терапевт, я ее агитировала пойти в эту профессию. Но она выбрала педагогику: окончила факультет русского языка и литературы, защитила диссертацию, поработала в школе, музыкальном колледже, а сейчас работает в медицинском университете — преподает иностранным студентам русский и литературу. Так или иначе, но судьба и ее к медицине привела.
— Татьяна Сергеевна, всю жизнь вы посвятили Архангельской области. За что любите наш Русский Север?
— Мне довелось посмотреть почти всю страну. Когда была главным врачом, много ездила в командировки. К тому же я была женой моряка, с ним приходилось бывать в портах Прибалтики, Польши, Румынии.
В каждом месте своя красота. Юг мне кажется чересчур ярким и колючим, даже при спокойном море чувствуется, какая грозная сила в нем скрывается. А Север — моя особая любовь, он символизирует доброту и мягкость. Мне очень нравится, что это морской город, здесь чувствуется морской дух. При всей внешней суровости и сдержанности поморов в душах и сердцах наших людей столько тепла, порядочности и достоинства, сколько я не встречала больше нигде. И жизнь на Севере соответствует одному из моих ключевых принципов: научитесь добру — добро будет сопровождать вас всю жизнь.
Справка
В 1996 году Татьяне Подьяковой было присвоено звание «Почетный гражданин Архангельска». В 1999-м она награждена орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. В 2019-м удостоена общественной награды «Достояние Севера».
Работу главного врача Татьяна Подьякова совмещала с активной общественной деятельностью. Неоднократно избиралась депутатом районного, городского и областного уровней. Возглавляла женсовет Соломбальского округа. В последние годы принимает участие в работе совета общественных организаций по защите прав пациентов при территориальном отделении Росздравнадзора по Архангельской области и НАО.