В Архангельской области продолжается перераспределение лесных ресурсов. Для обеспечения приоритетных инвестиционных проектов предприятиям необходима все большая расчетная лесосека. При этом хорошие лесные участки наперечет, их можно взять только из‑под заканчивающейся аренды у средних и малых предпринимателей. Таким образом, лесной бизнес все более укрупняется, а малые и средние предприятия теряют возможность самостоятельно заготавливать лес.

Этот процесс многие называют лесным переделом. Что это за явление и каковы его последствия, «Достоянию Севера» объясняет доктор экономических наук, профессор Александр Пластинин.

Леспромхозы и поселки оказались не нужны

— Настоящий большой передел произошел в начале 90‑х годов прошлого века. В 1993 году в соответствии с указом Президента России были акционированы крупные лесные предприятия. Предприятия стали частными после ваучерной приватизации, а леса остались государственными. Единственным приемлемым способом распределения лесных участков оказались аукционы.
Параллельно происходила техническая революция. На смену бензопилам и трелевочным тракторам пришли лесозаготовительные комплексы. Что такое харвестер? В переводе — «сборщик урожая». Комплекс приехал, состриг лес и уехал. Бригада — несколько человек. Сразу же оказались не нужны огромные леспромхозы и их лесные поселки. Умирание леспромхозов и лесных поселков — первый мучительный процесс в развитии лесной отрасли в России.

Тем временем происходило и перераспределение собственности крупных предприятий. Сильные поглощали слабых. Предприятия меняли собственников. Одновременно в лесу появился малый и средний бизнес. При советской власти его не было, так как не было и частной собственности. Инициативные люди в районах стали организовывать мелкие бригады и заготавливать лес. Получилось, что леспромхозы, громадные предприятия, отягощенные социальными обязательствами перед тысячами человек, начали умирать. Появлялись мелкие предприятия, которым нужен был лесной фонд. Возникла конкуренция.

К 2005–2007 годам стали оформляться лидеры, крупные игроки в лесном комплексе Архангельской области. Это Архангельский ЦБК вместе с Группой «Титан», Котласский ЦБК в составе Группы «Илим», группа соломбальских предприятий, онежские предприятия, а также серьезно заявила о себе УЛК, группа предприятий в Устьянах. К настоящему времени картина стала еще понятнее. Соломбальские предприятия выбыли, ушли с позиций, а УЛК неизмеримо выросла.
Сейчас мы можем говорить о трех центрах силы. Это АЦБК с «Титаном», Котласский ЦБК в составе «Илим» и Устьянская лесопромышленная компания. Всем этим компаниям нужен большой лесной фонд. Все они растут. Особенно быстро растет УЛК.

Учитывая интересы больших, не забыть о малых

— Вся расчетная лесосека Архангельской области составляет примерно 24 миллиона кубометров, хотя это очень приблизительная оценка. Много упущений было в деле лесо­устройства и лесной инвентаризации в течение долгого времени. Сейчас по документам на лесном участке может быть одна древесина, а фактически — совсем другая.

Заготавливается же у нас чуть больше 10 миллионов кубометров. Тот, кто изучает этот вопрос по бумагам, скажет: «Так вот у вас еще столько же леса, сколько вы пилите! Это ваш инвестиционный потенциал!» Но это лес, который непросто взять. Он экономически труднодоступен. Это лес, расположенный там, где нет дорог, на северо-востоке нашей области.

Возникает проблема: большие предприятия требуют сырья, у них объемы заготовки перевалили за миллионы кубометров — примерно по 2–3 миллиона надо каждому заготавливать, а перерабатывать еще больше. Например, АЦБК производит уже около миллиона тонн целлюлозы в год. Для этого надо порядка пяти миллионов тонн щепы. Как рационально распределить лесной фонд? Это задача власти.

Лес у нас в федеральной собственности, а исполнение лесных полномочий передано региональным властям. Так вот задача федеральной и региональной власти — рацио­нально решить проблему эффективного распределения леса в интересах крупных игроков (их нельзя оставить без леса, они драйверы роста), но и учесть при этом интересы малого бизнеса. В этом и заключается суть передела лесного фонда сегодня.

В споре малых и крупных я стою, в общем‑то, на стороне крупных. В мае по контракту с правительством Архангельской области мы — это коллектив Высшей школы экономики и ряд ученых из нескольких высших школ САФУ — выполнили исследовательскую работу «Анализ лесной отрасли Архангельской области». Мы встречались со всеми крупными игроками лесного бизнеса — и у всех растущая стратегия! Останавливать их сейчас, ограничивать им лесные ресурсы было бы очень неправильно.

Закончилась эпоха

— Мне кажется, что мелким предприятиям надо готовиться к большим реформам. В 1990‑е годы и в начале 2000‑х они могли заниматься лесозаготовками. Сейчас у них два выхода. Один — идти на субподряд к большим на лесозаготовку. Правда, весь малый бизнес в один голос говорит, что, как только переходят на подряд, начинают работать практически в ноль и не зарабатывают прибыли.

Второй выход — уходить от лесозаготовок, искать в лесу другие виды деятельности. Например, лесовосстановление, выращивание саженцев, освоение недревесных лесных ресурсов. Недревесные ресурсы — это ягоды, лекарственные травы, кора, береста, валежник и т. д. Или прижизненное использование деревьев. В Архангельской области было шесть-семь химлесхозов. Собирали осмол, из него делали живицу, скипидар. Это ценные продукты. В Бакарице небольшой завод был. Сейчас это производство практически заглохло.

Сейчас, когда пришел крупный бизнес, он подбирает в лесу все. И теперь муниципалитеты не могут обеспечить население дровами. Эта проблема может обостриться

Психологически я понимаю, сложно бросить лесозаготовку. Малые предприятия тоже накупили комплексов вместо пил. Но комплексы — ликвидное имущество, хорошо продается. Наверное, проходит время, когда «малыши» могли заготавливать лес. Сейчас они неконкурентоспособны: не могут построить дороги, соблюдать принцип неистощительного лесопользования, противопожарные правила…

Тяжело, но маленьким надо уходить в другой вид бизнеса. Закончилась их эпоха.
Попутно возникла еще одна проблема. Малый бизнес заготавливал пиловочник и балансы, у него всегда были дрова. Сейчас, когда пришел крупный бизнес, он подбирает в лесу все. И теперь муниципалитеты не могут обеспечить население дровами. Эта проблема может обостриться.
Может быть, надо выделять определенные квоты. Есть же у нас и муниципальная лесосека, чтобы там заготовлять дрова. И вот тут, если видом бизнеса будет только заготовка дров, большие предприятия за это не возьмутся. А малый бизнес может получить эту работу.

А какой прогноз?

— Нам была поставлена задача: сделать в нашем исследовании прогноз до 2025, 2030 и 2035 годов. Прямые переговоры и прямая информация от собственников и руководителей всех крупных корпораций («Архбум» — «Титан», «Илим» и УЛК) показали, что у всех до 2025 года существует стратегия роста.

Почему стратегия роста? По теории для развития бизнеса необходимы три элемента: сырье, технологии производства и рынки сбыта. Многие, и я в том числе, даже считают, что рынки сбыта — на первом месте.

Все рынки — и российский, и мировой — в ближайшие годы будут расти. По основным видам лесопродукции ожидается рост на 1–3 процента до 2025 года. Если мы решим задачу с сырьем, схема начинает работать. Но нужен главный элемент — предприниматель.

Слава богу, предприниматели у нас есть. И мы можем сказать, что видим у отрасли перспективы устойчивого роста до 2025 года. После 2025‑го смотреть труднее. По поводу перспектив до 2035 года я честно сказал: обратитесь к футурологам. Потому что речь идет о частном бизнесе, где присутствуют субъективный фактор, политический фактор и еще какие угодно факторы. Надоест это дело предпринимателю, он закроет производство — и все. В этом опасность. Но если этого не случится, лесной бизнес будет расти.

  • 25,5 млн м3 — расчетная лесосека Архангельской области;
  • 17,5 млн м3 — предоставлено в пользование;
  • 11,2 млн м3 — осваивает крупный бизнес;
  • 3,5 млн м3 — осваивает малый и средний бизнес.

(по данным областного минлеспрома)