Морозилка — маленькая деревня в Мезенском районе — в этом году стала известна благодаря интернет-конкурсу на самое веселое название населенного пункта в России. Но если смотреть глубже, история деревни не лишена драматизма: она связана с массовым переселением людей на Север в 1943–1944 годах, которое объяснялось нехваткой рабочих рук в рыболовецких колхозах…
Историю Морозилки со слов жителей по крупицам собрала и написала краевед, ветеран педагогического труда из поселка Каменка Лидия Николаевна Сопочкина. Мы публикуем ее с сокращениями.
Это были женщины и дети
Если отъехать от Каменки вниз по реке Мезени на шесть километров, то увидишь на высоком берегу несколько домов. Это и есть Морозилка. Почему Морозилка? Никто из местных жителей объяснить не может. Официально это поселение называется «База Мезенского рыбозавода № 2». Когда стали называть Морозилкой, неизвестно. Но связано это, видимо, с тем, что первым строением, поставленным здесь в 1936 году, стал ледник, где замораживали рыбу.
Места здесь красивые: река рядом, лес, болото. Грибы, ягоды, дичь, рыба. Вот только климатические условия суровее, чем даже в рядом лежащей Каменке. В течение дня погода меняется несколько раз, все зависит от ветра и приливов на реке Мезени. Без теплой одежды тут и летом не обойтись.
С чего же начиналась Морозилка? С двух избушек, где жили бригады рыбаков, которые ловили семгу; с ледника, где эту рыбу обрабатывали и морозили; с избушки, где жили обработчики рыбы — сезонные рабочие, которые трудились здесь в период навигации.
В 1944 году в город Мезень приехали 20 семей переселенцев. Из Мезени их отправили сюда. Это были женщины и дети, их мужья и отцы воевали на фронте. Неласково встретила их будущая Морозилка: на реке был шторм, людей прикрыли брезентом, чтоб не хлестало волной… В местечке Бубново, что находится недалеко, был дом, тут их и поселили. Потом все переселенцы уехали отсюда, остались семьи Потаповых (судьба неизвестна), Варго и Софья Ивановна Потрохова.
Первый фельдшер, первые учителя
На месте, где сейчас находится Морозилка, был густой лес, а берег зарос малинником. Начали вырубать деревья, кусты, выкорчевывать корни, расчищать территорию для будущего поселения. В 1945 году построили первый общий дом для рабочих. Затем появились частные дома.
Когда люди поселились в своих домах, часть общего дома освободилась. В этом помещении открыли медпункт, начальную школу, магазин, клуб. Первым фельдшером была Фаина Антоновна Торцева, трудившаяся ранее на 49‑м лесозаводе, затем она работала в Каменской больнице. После нее долгое время работал Федор Петрович Колпаков. Он приехал сюда из Долгощелья. После него фельдшерский пункт продолжал работать, но только два дня в неделю, медики приезжали из Каменки.
В начальной школе первыми учителями стали Лариса Андреевна Ботева, Елизавета Кузьмовна Сюмкина, Антонина Васильевна Соколова. После окончания начальной школы на Морозилке ребята учились в Каменской средней школе и жили в интернате, почти ежедневно ходили домой.
В общем доме открыли и магазин (позже для него построили отдельный домик, который сохранился до сих пор). Снабжение было очень хорошее, товары возили из Мезени. Первый продавец, Варвара Михайловна Филатова, приехала на Морозилку из Семжи. После нее работала Миля Ивановна Лебедева, затем — Анастасия Петровна Варго.
Морозиловцы снабжали клубникой Каменку
Семьи здесь были многодетные: Мылюевы — девять детей, Варго — девять, Потроховы — пять, Хотеновы — пять, Лебедевы — пять, Малыгины — восемь. Такую большую семью надо прокормить, обуть и одеть. Неслучайно у людей были большие огороды, где выращивали картошку, морковку, свеклу…
Брендом (как сейчас красиво называют) поселения была клубника. Первые усы клубники привез Артем Малыгин. Он охранял их и никому не давал. Клубника была предметом зависти морозиловцев. Но не было бы счастья — несчастье помогло. Как‑то скуповатый хозяин ушиб ногу. Пришлось обратиться за помощью к соседям (кто выращивает клубнику, тот знает, сколько с ней хлопот). Хотеновы помогли ему. В благодарность за это он сказал: «Присылай, Владимир, ребятишек, дам усов клубники». Так ягода появилась в огороде Хотеновых.
Узнав об этом, Анастасия Варго выпросила несколько усиков. На следующий год уже и она развела клубнику. И потом ягода начала расти у всех — морозиловцы снабжали клубникой каменцев.
Каждая семья держала корову, так что молоко и мясо были свои. Трудности возникали с заготовкой кормов: сенокосных угодий близко у поселения не было, поэтому сено ставили за рекой, а потом перевозили на лодках без моторов, на веслах. Да и с погодой надо было успеть, нечасто радовала она солнечными днями, подстраивались и под приливы и отливы. На сенокосной страде работали всей семьей, приглашали на помощь родных и знакомых.
Хрущев потребовал открыть детский сад
Люди работали на обработке рыбы, на моторно-рыболовецких станциях (начальником МРС в то время был Николай Афанасьевич Сырков) по сменам. Ребятишек оставлять было не с кем. Стали они просить райком открыть детский сад, но секретарь Синицын им категорично отказал.
В это время приехала на Морозилку ненецкая семья из Нарьян-Мара. Фамилию их никто не помнит (Рочевы или Рогачевы), а имя женщины запомнили — Фекла. У нее было семеро детей. Ходили эти ребятишки в малицах, были предоставлены сами себе.
Фекла, никому ничего не сказав, написала письмо Никите Сергеевичу Хрущеву, в котором рассказала о Морозилке и о своих проблемах. Вдруг неожиданно на Морозилку приехал Синицын, осмотрел свободные помещения, а вскоре был открыт детский сад. Оказалось, что Хрущев, получив письмо, потребовал открыть детский сад, потом дать ему ответ. Первое его письмо ушло в райком, а второе — Фекле. В нем Никита Сергеевич просил Феклу лично ответить ему, будет ли открыт детский сад.
Был здесь и клуб. В нем показывали фильмы, проводили торжественные собрания к знаменательным датам, ставили своими силами концерты. Праздники рядили вместе. По очереди собирались в чьем‑нибудь доме. Накануне варили, стряпали, заранее ставили брагу. Застолье всегда сопровождалось исполнением народных и популярных советских песен.
Морозиловцы много читали. Здесь была неплохая библиотека, много выписывалось периодических изданий. А вечерами все спешили в клуб: посмотреть и тут же обсудить новый фильм (киномеханик приезжал из Каменки 2–3 раза в неделю).
Все условия для нормальной жизни
В послевоенные годы производственная база расширилась: в 1958 году построили коптильный цех, затем бондарку, где мастерили бочки, чаны для засолки рыбы, тару, солевой склад (соли для засолки рыбы заготовляли много), за ручьем построили и механические мастерские, где проводили ремонт дизелей для судов. Мастерские были большие, имелось много оборудования. Суда ремонтировали не только для своей рыбобазы, но и для рыбколхозов района. Большинство мужчин работали здесь.
На Морозилке была своя дизельная станция, свет давали с 6 утра до полуночи. Жители Морозилки до сих пор с большим уважением вспоминают Николая Константиновича Савина, который работал электриком, был мастером своего дела и не только следил за работой электростанции на Морозилке, но и устанавливал электростанции в Сояне и Заакакурье. Работали на Морозилке и пилорама, и столярная мастерская, где трудился Василий Федорович Мылюев. Были созданы все условия для нормальной жизни.
План выполнили на 300 процентов
Работа на рыбозаводе была очень тяжелой. В военные и послевоенные годы рыбы ловили много. Рыбаки выезжали на тоню на карбасах, моторов не было: ходили на веслах, ловили неводами. В 1948 году были самые большие уловы, план выполнили на 300 процентов. За сутки вылавливали до 700 штук весом от трех до 15 килограммов. Мелкую рыбу не брали.
Рыбаки сдавали на базу рыбу по сортам: первый и второй. Сорт определяли по чешуе, чтобы рыба не была травмирована. Иногда была и бессортица — такую рыбу разрешали сразу продавать по 5 копеек за килограмм, обработчикам дозволялось из нее варить уху.
Рассортировав рыбу, шкерили, а затем мыли в двух водах в больших деревянных корытах. Это целая наука — подготовить семгу для засолки. Женщины-обработчицы специальными деревянными лопаточками удаляли кровь и пленку. После мытья ее охлаждали, чуть подмораживали, а затем солили и отправляли в ледник. Там складывали в огромные деревянные бочки. Рыбу надо было обрабатывать сразу после вылова, так как, если дать ей полежать в тепле, она очень быстро теряла свои вкусовые качества.
Зимой и весной рыбообработчики заготавливали 600–700 кубометров льда, который вывозился со всех близлежащих озер на лошадях. Работа на рыбозаводе выполнялась вручную.
Вся семга отправлялась в Архангельск. На мезенском маршруте работали два парохода — «Вятка» и «Воронеж». Заходил «Моряк» один раз в неделю. На каждом пароходе отправляли по 30–40 бочек семги.
Приказ: ликвидировать
В последние годы существования рыбной базы продукцию возили со всех пунктов на Морозилку. Весной это была сельдь, что заготовляли в Щекино. С Варши привозили в село Дорогорское мель. Там ее сушили и отправляли сюда. Обрабатывали навагу, корюшку. Рыбой снабжали два района — Мезенский и Лешуконский.
В 1969 году в Архангельском управлении объединения «Севрыба» вышел приказ № 38 от 26 марта о категоричном запрете выпуска сельди и другой рыбы холодного копчения в коптильном цехе поселка Морозилка Мезенского рыбокомбината. Из-за низкого качества готовой продукции согласно приказу Архангельского областного управления Госторгинспекции 3 января 1973 года база № 2 была ликвидирована, а материальные ценности переданы на базу № 1.
Что же стало с поселением Морозилка? Все жилые дома разобрали и перевезли в город Мезень. Производственные постройки постепенно разрушились, но если внимательно присмотреться, то можно найти остатки бондарки и холодильника, лотки от бывшей коптильни, брошенное старое судно, склад. Сегодня здесь живут круглый год только два пенсионера — Иван Викторович Лебедев и Федор Васильевич Мылюев. На лето приезжают дети и внуки, дачники.
«Маленькая рыбная база стала местом, где мы с мужем прожили 46 лет»
Из воспоминаний Анастасии Петровны Варго, старейшей жительницы поселения, переселенки из Мордовии 1944 года:
— Мне было 19 лет, когда меня и еще пятерых таких же девчонок направили работать на Север. Страна призывала граждан помочь в обработке рыбы. Привезли нас в Мезень, а потом отправили на рыбобазу № 2. Когда переезжали реку Мезень, разыгрался шторм, вот страху натерпелись. Вышли на берег и не знаем, откуда приехали, крутим головой в разные стороны, а мужики смеются, показывают в сторону и говорят: «Там, девочки, Мезень».
Сначала жили в Бубново в большом бараке, там жили и рыбаки, и семьи переселенцев. Не сразу научились работать хорошо и правильно. Не умели мыть рыбу. Если что‑то не получалось, сильно ругался бригадир, называл мордовками. Было обидно. Работа была очень тяжелая, не отходили от чанов по 12 часов, с ног валились. Выходили из ледника и падали у стога сена, спали. А бригадир кричал: «Куда делись, работать надо, а они спят у стога». Я старалась работать хорошо, приглядывалась к работе опытных рыбообработчиц и вскоре стала одной из лучших. Анна Яковлевна Сопочкина (она была мастером) посоветовала отправить меня на курсы в Архангельск. А мне и надеть нечего. Тогда сшили мне за счет базы голубую фуфайку на мешковине. (…) Курсы были очень серьезные. Учились восемь месяцев с 8 утра до 8 вечера. Изучали очень много предметов: химию, физику, электротехнику, Конституцию, паровые котлы и дизели, сетки и мережи. Я училась хорошо, вечерами сидела за конспектами. Вскоре стала лучшей, мою фотографию поместили на Доску почета.
В Архангельске нас снабжали в спецмагазине, но еды не хватало. Рыбозавод посылал нам 4,5 килограмма наваги ежемесячно. Как‑то нам дали по 10 килограммов мяса тюленя, которое я продала, потому что оно было очень жирное. За хорошую учебу мне дали дополнительный паек. Курсы я окончила хорошо и получила диплом, а другим выдали только удостоверения.
Шел июнь 1945 года. Я вернулась в Морозилку. Девчонки, с которыми я приехала в Каменку из Мордовии, уехали, а мне надо было после курсов отработать три года. В 1947 году сюда приехал мой будущий муж — Андрей Варго. Родом он из Тихвина. Был на фронте, затем после войны служил в Архангельске — охранял пленных немцев. Когда приехал в Тихвин и увидел его в развалинах, решил завербоваться на Север, чтоб заработать денег и помочь матери и сестре. В Архангельске он встретил знакомого, который посоветовал ехать в Мезень на рыбобазу. Вот так нас судьба и свела.
Маленькая рыбная база в устье реки Мезени стала местом, где мы, вырастив девятерых детей, прожили вместе 46 лет. Семья у нас была большая, но дружная и трудолюбивая. Когда закрыли рыбобазу, я перешла работать в ОРС Мезенского лесозавода, где трудилась до пенсии…