И в сердцах благодарных потомков
Передо мной лежит тетрадь. Края немного потрепанные, страницы, исписанные мелкими, корявыми буквами, пожелтели. В них — жизнь мальчишки, ставшего мужчиной в тяжелые военные годы. Это тетрадь Генри Николаевича Таращука, соловецкого юнги первого набора, боцмана торпедного катера ТКА-13.
Добавил два года
Генри Таращук родился в октябре 1928 года в Уфе. Рос шаловливым и шустрым мальчишкой. Незадолго до войны у него умерла мама. Отец женился, а в июне 1941‑го ушел на фронт. Сначала от него приходили письма, а потом — долгое молчание. Генри очень переживал, хотел убежать на фронт, чтобы разыскать отца, а если он погиб, отомстить проклятым фашистам.
Летом 1942 года Генри узнал от своих товарищей по двору о наборе в школу юнг, но ему было всего тринадцать, а в школу брали с пятнадцати лет. Недолго думая, Генри исправил в своих документах цифру 8 на 6 и отправился в райком комсомола. Исправления не заметили.
Урок от старшины
В июле 1942 года Генри прибыл на Соловки. Тринадцатилетнему подростку было непросто копать котлованы, строить землянки, чистить по ночам картошку на тысячу человек. Приходилось поддерживать флотский порядок и самостоятельно стирать рабочую одежду в холодной воде Банного озера. Не обошлось без курьезов. В своих записях Генри Николаевич описал такой случай. У него не было никакого опыта в стирке. Ему подсказали, что брюки сначала надо намочить, потом потереть песочком. Он так и сделал: опустил брюки в воду и пошел за песком. Не подумал, что, пропотевшие, измазанные глиной, они утонут. Когда обнаружил пропажу, расстроился до слез, доложил старшине. Тот пожалел салажонка, выдал новые брюки. Когда надо было снова идти на озеро стирать, Генри сообразил, что можно сделать, чтобы не морозить руки. Он завернул в брюки камень и опустил их в воду.
А затем отправился к старшине. Но тот приказал юнге раздеться и прыгать в воду за брюками. Брюки были спасены, а старшина растер Генри полотенцем и сказал: «В следующий раз утопишь, приходи — помогу». Следующего раза не было. Генри отлично усвоил урок.
Повезло с командой
За отличное окончание школы юнга Таращук получил право выбрать флот, на котором предстояло служить. Генри выбрал Северный. Служил в бригаде торпедных катеров Северного флота. Выполнял различные задания на берегу и мечтал выйти в море, участвовать в боевых операциях. В конце весны 1944 года он «получил назначение на ТКА-13 помощником командира катера (на стажировку) с выполнением обязанностей боцмана, который выбыл из строя по болезни».
Генри считал, что ему повезло. Он попал на катер, на котором до 1944 года служил сам Александр Осипович Шабалин, о мужестве и отваге которого на Северном флоте ходили легенды. Новый командир катера тоже имел боевые заслуги. В апреле 1944‑го ТКА-13 под командованием Виктора Лихоманова вместе с ТКА‑14 пустил на дно Баренцева моря немецкий танкер водоизмещением 4 тысячи тонн, сторожевой корабль и катер. Команда ТКА-13 была обстреляна, состояла из отличных специалистов. Служить на таком корабле было очень ответственно и почетно.
Тяжелая схватка
14 сентября 1944 года командир ТКА-13 Виктор Михайлович Лихоманов получил от комбрига задание: обследовать совместно с ТКА-213 Коббхольм-фьорд. По данным нашей разведки, там был замечен дым фашистских кораблей. Дежурному звену под командованием старшего лейтенанта Лихоманова поручили отыскать конвой в Варангер-фьорде и сообщить по радио направление и скорость его движения.
Враг был обнаружен только на рассвете. Генри Николаевич так описал свои чувства перед боем: «Я почти физически ощущал, как нарастает напряжение на катере, как охватывает всех удивительное боевое волнение».
Завязалась тяжелая схватка, казалось, что за кормой закипает море. Постоянные пулеметные очереди, залпы, вокруг все в дыму, запах серы, жженой резины, оглушающий рев и рокот летящих снарядов и работающих на полную мощность моторов. Казалось, что маленький катерок противостоит адской силе или чудовищу, пожирающему все на своем пути.
Врагу не сдались
Лихоманов стал разворачивать катер для атаки: «Боцман, усильте огонь!» Генри Николаевич написал об этих минутах: «Я так сильно давил гашетку своего ДШК, что не чувствовал своих пальцев. Свистел ветер, мелко дрожала палуба под ногами от работающих на полную мощь моторов. И вдруг меня сильно тряхнуло, я почувствовал ожог в левой руке и правом бедре. Одновременно ранило и командира, но он, превозмогая боль, закричал: «Усильте огонь! Еще! Ну!»
Фашисты пытались прикрыть бортами своих катеров большой транспорт, находившийся в центре конвоя. Но на ТКА-13 прозвучала команда «Залп» — и стальная сигара торпеды, как живая, соскочила со стопоров и устремилась к транспорту. Вся команда, забыв о боли и скорой смерти, наблюдала, как торпеда шла к вражескому кораблю. Раздался страшный грохот, и транспорт начал зарываться в воду, а через несколько минут исчез с поверхности. Фашисты остервенели. К катеру летели цветные серпантины трасс. Они смешивались с фонтанами воды, дерева и огня. Катер получил несколько пробоин, в которые поступала забортная вода. В моторном отсеке начался пожар. Фашисты пытались приблизиться к неподвижному катеру, но вся команда, даже раненые, продолжала бой. Катер не сдался врагу, он ушел на дно, не спустив флага. Генри и двое его товарищей благодаря спасательным жилетам остались живы. Но их ждал плен.
Второе рождение Генри
«Очнулся в бараке. Очень холодно, и ужасно хочется пить. Боль все сильнее и сильнее возвращается, даже жалко самого себя. Подошли какие‑то люди, стали раздевать. Поворачиваю голову и вижу человека в лохмотьях, который хлопочет над раненым. „Это наш фельдшер Николай Иванович“, — шепчут те, кто снимает с меня одежду. В руках Николая Ивановича перочинный нож, а рядом на полу на бумаге лежат шило, ножницы и нарезанные полоски из белой жести от консервной банки. Как этими „инструментами“ делал нам операции Николай Иванович, не помню, но он спасал наши жизни», — писал в своей тетради Генри Таращук.
Проходили дни, и жизнь медленно возвращалась к соловецкому юнге. Фельдшер Николай Иванович сделал все возможное, чтобы поставить его на ноги, закованные в импровизированный гипс из цемента. Но впереди Генри ждало страшное испытание. Покидая лагерь под натиском наступавшей Красной армии, фашисты решили сжечь юнгу заживо. Его привязали к столбу забора, обложили досками и сухой травой. Генри, понимая, что его ждет неминуемая гибель, мечтал только об одном, как не закричать, не показать фашистам слабость. Было мальчишке в этот момент 16 лет. Его спасло чудо. Фашист, который нес ведро бензина, чтобы осуществить задуманное, был убит. Генри освободили наши бойцы, ворвавшиеся на территорию лагеря.
Значился в списках погибших
Потом были Смерш, госпитали в Мурманске и Петрозаводске, операции, мучительные перевязки и вторая группа инвалидности в 16 лет.
В родную Уфу Генри вернулся только в августе 1945 года, там его дожидалась похоронка на него самого. Но на этом его беды не кончились. Недоверие, унижение, притеснения — такой была расплата за невольный плен. Только в 1954 году Генри Николаевич Таращук был полностью реабилитирован. Он получил образование, работал инженером-проектировщиком, а затем преподавателем техникума.
— В 1965 году в дни празднования 20‑летия Победы бывший юнга Таращук был приглашен в Мурманскую область, туда, где проходил службу во время войны, — рассказывает историк Ирина Беднарчик. — Там было много встреч с молодыми моряками, экскурсии на современные корабли, а вечером Генри Николаевич отправился на прогулку и остановился у скромного обелиска, поставленного в память о погибших героях-катерниках. Среди знакомых и дорогих ему имен он прочел: «Генри Таращук, 1926—1944 гг.». Мне трудно представить, что мог испытать человек, найдя свое имя в списках погибших… В ноябре 1966 года за тот последний бой на ТКА-13 Генри Николаевич был награжден орденом Отечественной войны I степени.
Выйдя на пенсию, бывший юнга старался передать свою любовь к морю и Родине молодому поколению. Он занимался с мальчишками из ближайшей школы судомодельным спортом. Неоднократно Генри Таращук приезжал в Архангельск, бывал в музее 11‑й школы, встречался с ребятами.
— Мне посчастливилось встретиться с этим удивительным и смелым человеком. Невозможно представить все тяготы и испытания, выпавшие на долю юных защитников нашего Отечества. Память о них должна передаваться из поколения в поколение и жить вечно! Нам всем нужно беречь мир, который был завоеван такой высокой ценой! — убеждена Ирина Беднарчик.
Фото: из архива музея школы № 11