Коронавирус — новый вызов человечеству, но далеко не последний. О том, как Архангельская область готовилась к пандемии, с какими выводами мы вышли из второй волны и что нам еще предстоит, рассказывает заведующая Центром инфекционных болезней Архангельской областной клинической больницы Ирина Щепина. Человек, чья жизнь посвящена изучению инфекций и борьбе с ними.
Ожидание пандемии
— Предчувствие, что будет что‑то серьезное, возникло еще в декабре 2019 года, когда впервые увидела кадры из китайского Уханя, на которых замертво падали идущие по улице люди. Китайские медики, работающие в противочумных костюмах с новой инфекцией… Было очень тревожно.
Когда в феврале 2020 года вирус переместился в Европу и стал регистрироваться в Италии, мы активно начали тренироваться надевать защитные костюмы, проговаривали алгоритм действий при появлении подозрительных случаев, искали зарубежные статьи по диагностике и лечению коронавирусной инфекции.
Первый раз больного с подозрением на ковид мы встречали в конце февраля. Мне позвонили эпидемиологи, сказали, что из Китая прибыл заболевший моряк. Он ехал транзитом, был в Пекине в аэропорту и прилетел с температурой и катаральными явлениями. «Скорая» везла его к нам с подозрением на коронавирусную инфекцию.
Смотреть пациента пошли трое, все заведующие — заведующая взрослой инфекцией, заведующая приемным отделением и я. Надели защитные костюмы. Страха не было, знали, что в защите, и очень интересно было, что же это такое — коронавирусная инфекция. После проведения опроса и осмотра пациента стало понятно, что данный случай не похож на вирусную инфекцию. Потом оказалось, что это микоплазменная пневмония.
Первый случай коронавируса мы встретили 14 марта 2020 года. Женщина приехала из Италии. По клиническим проявлениям мы предполагали, что это и есть ковид, ждали только подтверждения из референс-лаборатории. 17 марта диагноз подтвердился.
Для нас это война
— В этом году в марте на пятиминутке мы с врачами обсуждали, как за прошедший год все изменилось. Поначалу в плане больных ничего тяжелого не было. Вирусная пневмония, определенный алгоритм обследований, подходы к лечению. Поступают люди, мы диагностируем, ставим диагноз, лечим тем, что есть у нас, вроде бы все благополучно. Компьютерную томографию больным ковидом тогда не делали, поскольку об установке томографа в инфекционном корпусе речи не шло. Сложность была только в специфике работы персонала: использование средств индивидуальной защиты в работе с пациентами. Самое важное было не допустить заражения персонала.
Люди боялись. Некоторые писали заявления об увольнении. Я злилась: мы все на одном корабле, это наша работа, мы все обучены работать в условиях особо опасных инфекций. А когда случается на самом деле, кто к этому готов? Когда мне приносили заявление об увольнении, я говорила: «Давайте я пока не дам заявлению ход. Вы подумайте еще несколько дней, оцените, как идет работа, у нас есть защитные костюмы, мы с вами умеем работать». Ушли единицы. Я благодарна всем моим сотрудникам, которые со мной до сих пор проходят этот путь.
В какой‑то момент я начала понимать, что для нас это как война: сбор информации, мобилизация, рекогносцировка, расстановка сил… Все делалось впервые. Никто не мог подсказать, как расставить людей. К нам пришла переведенная китайская методичка по коронавирусу о том, как они организовывали свою работу. Я понимала, что так, как китайцы, мы не простоим — у нас просто нет столько специалистов.
Тогда же мне попался на глаза дневник врача из Нью-Йорка, который работал немножко впереди нас, недели на две-три (у них было некоторое опережение по эпидемическому распространению инфекции). Там тоже говорилось, что поначалу шли больные с легкими формами, проблем особых не было. Мы так апрель и отстояли. Была массовость поступления, большое движение больных, но тяжелых форм мы не видели. Нарабатывали опыт.
Это время, практически полтора месяца, без массовых тяжелых случаев было нам дано высшими силами, наверное. Мы успели подготовиться. Нас обеспечили подводкой кислорода в достаточном количестве, сделали косметический ремонт, организовали шлюзы, закупили лекарства. Уже появились первые версии методических рекомендаций Минздрава РФ, где прописывались необходимые лабораторные мониторинги, лекарственные препараты, алгоритмы действий медицинского персонала.
Неожиданно мы все привились от пневмококка. Обычно прививают детей, а во взрослом состоянии это необязательная вакцинация. Вообще‑то ее должны делать всем людям старше 65 лет как возможную профилактику внебольничных пневмоний, но в реальности это мало востребовано. Мне позвонили друзья из Дании: «Слушай, мы всех пожилых после 60 лет прививаем от пневмококка». Собрала всех заведующих и предложила: давайте все прививаться. Потому что пневмонии будут тяжелые, да и время пока есть. Практически стопроцентную вакцинацию сотрудников провели в Центре инфекционных болезней против пневмококка.
Я чувствовала, какая на мне лежит ответственность, что на меня смотрят люди. Это было удивительно. Мне казалось, что я сама пока не понимаю, что происходит, как этот механизм должен заработать. А людей надо было за собой повести. Было очень трудно психологически. Но равновесие помогала держать поддержка родных, друзей, коллег.
Бояться надо не красной зоны, а автобуса
— Мы начали работать, учась на ходу. Нам рекомендовали действовать, как вся страна. Две недели вахта работает и живет в больнице, две недели отдыхает. Когда мы начали верстать график работы, получилось, что две недели мы отработаем, а на следующие две недели закрыть смены уже не сможем — сотрудников не хватает.
В Москву собирали медиков со всей страны, а у нас желающих идти на особо опасные инфекции было мало. Люди, которые раньше с этим не работали, не шли к нам. Мы решили работать, как обычно. Работали рабочий день и шли домой. С нашими эпидемиологами проговаривали, как правильно вести себя в общественных местах, правильно использовать средства индивидуальной защиты.
Думаю, это было правильное решение. Люди, работающие вахтами по две недели, оторванные от всего, больше бы выматывались. Жить дома — более правильно. Поначалу люди боялись заразить своих домашних, в личном транспорте ездили в масках. Потом стали понимать, что если ты в костюме и респираторе работаешь и делаешь все правильно, то все должно быть нормально.
Оказалось, что бояться больше надо было не работы в красной зоне, а походов в магазин, общественного транспорта. Тогда не было еще такого жесткого масочного режима. Многие болели из‑за семейных контактов. Заболевали дети, мужья, а потом уже начинали болеть медицинские работники. Вообще, много сотрудников красной зоны нашего центра переболели коронавирусной инфекцией, но не было ни одного летального случая.
С мая 2020 года пошли уже тяжелые испытания. Стало много больных, именно много тяжелых. Летальность была. Надо было это все пережить. Консилиумы проводились бесконечные. Мы обсуждали, как лучше лечить, тактически отрабатывали все. Это было самое сложное — нарабатывать практику.
Сейчас коллектив весь сформировался. Пришло много замечательной молодежи. Они большие молодцы, очень профессионально работают. Состоялись врачи, которые приходили к нам из других специальностей. Инфекционистов оказалось мало. Очень ценная на сегодняшний день специализация. Думаю, что специфика инфекционной службы отличается от всех других специальностей. Чтобы получился хороший профессионал в области именной инфекционных болезней, нужен большой опыт работы. Стать настоящим профессионалом можно только на практике.
Люди проверялись в беде
— На 1 января 2020 года в Центре инфекционных болезней областной больницы было всего 86 коек. Максимально в 2020 году мы разворачивали 450 инфекционных коек, из них 40 — реанимационных. Было задействовано три здания: терапевтический корпус областной больницы и два инфекционных корпуса (двухэтажный и четырехэтажный).
В этой работе очень большая заслуга коллектива. Люди проверялись в бою. Снаружи был информационный поток: «Врачи — герои!», а нам важно было понять, как работать, как организовать людей. Я думаю, на войне так же было. Сначала все растерялись, а потом научились. Потом просто наступили будни, когда это не подвиг, а работа.
Людям, которые первыми заходили к больным, надо было иметь внутренний стержень. Это ежедневный подвиг. Лечить, ухаживать, помогать. После инвазивной ИВЛ люди поначалу даже встать самостоятельно не могут. Врачи, медсестры, санитарочки расхаживали этих больных, на себе таскали, чтобы люди на своих ногах уходили домой.
Мы знаем, как лечить ковид
— Сейчас вы знаете, как это лечить?
— Да, мы знаем, как лечить ковид. Комбинации препаратов, которыми мы сейчас лечим, значимо отличаются от того, что мы делали, когда только начинали. Еще нет полной доказательной базы эффективности препаратов. Все работает в режиме быстрой смены, появляются новые препараты и комбинации. Большую эффективность мы видим от гормональной терапии. Сыграло роль появление и отечественных противовирусных препаратов, например фавипиравира.
— Он работает?
— Все препараты работают при определенных условиях, основным из которых является степень тяжести заболевания. При разной степени тяжести — разные схемы (комбинации) препаратов. Сегодня их назначение четко прописано в нормативных документах Минздрава РФ.
Несмотря на то что много отделений открывалось на других базах нашего города, все тяжелые больные концентрировались именно в Центре инфекционных болезней. Здесь было развернуто единственное реанимационное отделение. Мы видели в основном тяжелых больных. И на этой базе наработаны максимально эффективные схемы терапии.
Вакцинация — лучшее, что придумало человечество
— Вакцинация — это лучшее, что человечество могло создать. Не надо бояться, надо вакцинироваться. Есть люди, которым болеть ковидом нельзя. При определенных сопутствующих заболеваниях люди не выживают, что бы мы ни делали. Это самое горькое.
Первые прививки появились еще в сентябре, пришло несколько пробных доз. Но мы интенсивно работали с больными, и поэтому не было ясности, как привиться эффективно. Мы же каждый день ходим в красную зону. Привьешься. А если ты в инкубационном периоде, как будешь переносить?
Поскольку вакцинация двойная, с интервалом в три недели, а антитела появляются лишь через две недели после второй дозы вакцины, казалось, что при нашей работе привиться проблематично.
Однако в декабре мы поняли, что переболело уже много людей и те, кто переболел, начинают терять антитела. Мы максимально ограничили контакты, и пять врачей пошли проходить вакцинацию. Вакцинировались эффективно, никто не заболел. Побочные явления перенесли в допустимых рамках (повышение температуры). Через две недели после второй вакцины мы сдали анализы на антитела. И можно было выдохнуть: все оказалось не зря, иммунный ответ был хорошим.
Когда есть вакцина, болеть неразумно
— На сегодня многие переболели без установленного диагноза. Надо ли им вакцинироваться?
— Чтобы сделать все правильно, надо сдать титр антител. Если титр достаточный, если вы можете себе позволить повторять этот анализ раз в месяц-полтора, то так и делайте. Процесс образования антител очень индивидуальный, у всех проходит по‑разному. Поэтому если у вас нет установленного факта, что вы болели ковидом, просто идите и вакцинируйтесь (если нет противопоказаний). Тем более что нормативные акты позволяют это делать. Только нужно помнить, что после первой дозы иммунитет не вырабатывается. Обязательно надо сделать вторую дозу вакцины и беречься еще две недели. В этот период должны быть максимальная защита и ограничение контактов.
Ковид — респираторный вирус. Это не корь, не ветрянка, это не та болезнь, которая дает пожизненный иммунитет. Это как грипп: максимальная защита в первые три-четыре месяца, самое большое — до полугода. А дальше надо контролировать антитела. Думаю, что через некоторое время нам скажут, что от ковида, как и от гриппа, надо вакцинироваться регулярно.
Природа не терпит пустоты
— В инфектологии пустых мест не бывает: сейчас это коронавирус, через некоторое время появится какой‑то другой диковинный возбудитель, и мы снова будем ломать свои головы: как диагностировать, как лечить, как защищаться. Ведь были холера, дифтерия, корь, свиной и птичий грипп (пандемия 2009–2010 годов). Человечество даже при улучшении качества жизни вынуждено находить равновесие с миром инфекционных агентов: это и бактерии, и вирусы… Существуют прионные болезни — коровье бешенство, например. Появились респираторный хламидиоз, микоплазменная инфекция, чаще стали встречаться вирусные пневмонии, и это не только грипп, но и RS-инфекции, парагрипп, другие вирусы. Мы научились диагностировать и лечить эти инфекции, сейчас это уже обычная врачебная практика. Это развитие жизни. Все эволюционирует. И, безусловно, за коронавирусом будет что‑то еще.
Человечество оказалось в условиях пандемии. В Европе — третья волна. Мы сейчас думаем, будет ли третья волна у нас. Этой третьей волны все боятся. Нам, медработникам, пережившим две волны, хочется, чтобы люди вакцинировались и максимально соблюдали масочный режим. Это ведь не только защита для вас, но и защита ваших родителей, ваших детей, ваших бабушек и дедушек. Зачем болеть, зачем подвергать жизни своих близких такой опасности? Почему мы так пассивны? Я думаю, что, если бы хоть кто‑то один раз увидел, как тяжело болеют наши пациенты, вопрос с вакцинацией был бы решен раз и навсегда.
Сейчас заболеваемость снижается, но она не закончилась, мы говорим, что вышли на плато, что ситуация стабилизируется. Начинают сокращать койки, развернутые под больных с коронавирусной инфекцией, больницы начинают оживать, оказывать плановую помощь населению. Но уже не все люди в магазинах, в транспорте надевают маски. Некоторые негативно реагируют на замечания. Как быстро мы забываем уроки пандемии, как люди не понимают, что вирусоносительство не имеет клинических проявлений, а заражение окружающих происходит достаточно эффективно. Ответственности перед другими людьми не хватает, и это очень грустно.
После ковида
— Как будет развиваться Центр инфекционных болезней?
— Сейчас ковидные койки сворачиваются. Больница должна жить своей жизнью. Людям требуется помощь по другим направлениям, тем, что были заторможены в прошлом году. Терапевтические корпуса будут открываться под свои обычные — доковидные — функции.
Мы сейчас занимаемся сортировкой больных, то есть диагностикой коронавирусной инфекции и диагностикой внебольничных пневмоний. Больные с внебольничными нековидными пневмониями — тоже наши пациенты. Ну и конечно, на нашей базе остается реанимационное отделение для тяжелых коронавирусных больных. Очень надеемся, что, когда закончится ковид, мы сможем вернуть себе инфекционные детские койки, будем заниматься лечением других инфекционных болезней: они есть, значит, и мы будем востребованы.
— История с ковидом — это ведь богатая почва для науки…
— Безусловно. И нам еще предстоит эту пандемию осмыслить, обработать клинический материал и сделать выводы.
Справка
Ирина Валентиновна Щепина — заведующая Центром инфекционных болезней Архангельской областной клинической больницы. Кандидат медицинских наук, врач высшей категории. За самоотверженный труд по организации лечения COVID-19 отмечена знаком «За заслуги перед Архангельской областью».
Игорь Петчин, главный врач Архангельской областной клинической больницы
Уважаемые коллеги!
Примите самые искренние поздравления с профессиональным праздником — Днем медицинского работника!
Земляки доверили нам самое ценное — свою жизнь и здоровье. Мы, как никто другой, понимаем, что наш труд требует особых душевных и профессиональных качеств: постоянного совершенствования, большой самоотдачи, самодисциплины, милосердия. В медицину приходят по зову сердца.
Горжусь тем, что в коллективе АОКБ таких специалистов — большинство. Нам есть кем гордиться, мы всегда можем положиться друг на друга. Наша главная награда — улыбка выздоровевшего пациента. И ради этого мы работаем.
Большая благодарность — коллективам центральных районных больниц Архангельской области. Сотрудничество с вами — это ежедневный труд по спасению жизней наших пациентов. Мы ценим ваш профессионализм!
Я хочу пожелать в этот праздничный день каждому из вас счастья и крепкого здоровья! Благополучия, мира и тепла в семье! Вдохновенной работы! Спасибо вам за труд и доверие!
Цифры
- 450 инфекционных коек, из них 40 — реанимационных, было развернуто в Центре инфекционных болезней Архангельской областной клинической больницы в 2020 году
- 64 266 случаев новой коронавирусной инфекции подтверждено на 07.06.2021 в Архангельской области
- 997 случаев летальных исходов (По данным Роспотребнадзора Архангельской области)
Нам, медработникам, пережившим две волны, хочется, чтобы люди вакцинировались и максимально соблюдали масочный режим. Это ведь не только защита для вас, но и защита ваших родителей, ваших детей, ваших бабушек и дедушек. Зачем болеть, зачем подвергать жизни своих близких такой опасности? Почему мы так пассивны?