…Фото Петра Веселова разбудило одно из самых ярких впечатлений в моей жизни. На снимке рядом со мной американская супружеская чета: бывший капитан американского транспорта «Стивенсон Тэйлор» Виктор Чемберлен и его жена, имя которой я, к сожалению, не запомнил. В дни празднования «Дервиша-91» они жили у нас в квартире. Накануне администрация области обратилась к архангелогородцам с просьбой принять у себя западных ветеранов. Я с радостью откликнулся. И так как в то время был дефицит всего, нас собрали в администрации и раздали по пакету. Помню, были в нем банка кофе растворимого без осадка, банка сгущенки и еще что‑то. Немного. Такое время было.
Попытаюсь что‑то вспомнить…
Этот праздник я ждал всю жизнь. 31 августа 1991 года на городском рейде встали на якорь наши корабли и английский фрегат «Лондон». Именно в это время и в этот календарный день пятьдесят лет назад в Архангельск пришел первый союзный конвой под условным названием «Дервиш». Мне тогда было три года, однако следующие конвои пусть смутно, но запомнились. Запомнились высокие борта американских транспортов типа «Либерти». Помню деревянный особняк на углу моей улицы Карла Маркса и набережной. В нем жили и несли службу английские радисты, поддерживавшие связь с конвоями. У калитки во двор часто лежал настоящий бульдог, порода собаки и сегодня редкая в Архангельске.
В медицинском институте, где работала мама, я присутствовал при раздаче заокеанской гуманитарной помощи — секонд-хенда по‑сегодняшнему. Маме досталось красивое красное пальто, однако его пришлось тут же продать еще и потому, что оно выделялось бы на улицах военного Архангельска. Все ходили только в черном.
Еще память сохранила фантастически красивый цветной фильм «Бемби». Его показали детям в Интерклубе на Новый год. Это был 1944‑й. Тогда на улицах звучала разноязычная речь и то и дело встречались группы моряков в необычной форме. Их очень привлекал трофейный английский танк, стоящий ныне на Троицком проспекте. Танк был заколочен, и моряки рассматривали его в щели между досками.
Какими бы тяжелыми ни были для архангелогородцев годы войны, здесь их вспоминали как доброе, светлое время, потому что у нас в войне с фашизмом были союзники, они помогали нам. Я помню вкус американской тушенки.
…Трагичным и долгим был путь к этому празднику. Первый конвой пришел в Архангельск без потерь. Семнадцатый немцы разгромили почти полностью. Из 35 транспортов уцелело только 11. В пучину Баренцева моря ушли крейсеры, эсминцы и сухогрузы. Был героизм и наших моряков, и союзных. Были гибель на море и смерти в госпиталях. Архангельских девчонок, влюблявшихся в союзных моряков, после войны сразу отправили на лесоповал. А наши участники конвоев, работавшие в пароходстве, из‑за виз тут же «забыли» о военном братстве и десятилетия молчали. Молчали и в последние годы, когда западные участники конвоев зачастили в Москву и Ленинград, города, как известно, не имевшие прямого отношения к конвоям. А в Архангельске пропадали плиты с захоронений на английском военном кладбище. Все это задевало, и однажды, вечером узнав по ТВ, что в Москву приехала очередная группа участников северных конвоев с Запада, я уже наутро был в столице и разыскал их в Доме дружбы народов (я мог себе позволить это, так как в то время был народным депутатом СССР). В своем выступлении я сказал, что приехал специально из Архангельска и приглашаю их в город, действительно связанный с конвоями.
Чем ближе была круглая дата конвоев, тем больше во мне крепло убеждение, что на этот праздник надо пригласить и бывших врагов. Мотивов для этого я видел предостаточно. Мир изменился, исчезла Берлинская стена. У Архангельска появился немецкий город-побратим Эмден. Надо воспользоваться праздником и сделать его днем примирения, поставить точку в большой войне, пока живы ее участники. Если хотите, то это христианский долг.
Немцы, со своей стороны, продемонстрировали желание покаяться. Канцлер Гельмут Коль заявил о намерении осуществить это на годовщине «Дервиша-91». Группа немецких летчиков, воевавших на Севере, направила письмо президенту Горбачеву. Они написали, что хотят отдать дань погибшим в конвоях и тем самым передать внукам эстафету мира и дружбы. С подобным письмом обратился к Горбачеву и я…
И все‑таки невозможное случается. Разве я мог когда‑либо предположить, что у меня будет гостить настоящий участник арктических конвоев? Им оказался американец Виктор Чемберлен из штата Огайо. В двадцать шесть лет он был капитаном транспорта типа «Либерти» «Стивенсон Тэйлор». Собираясь в Архангельск, он надел фуражку и китель того времени.
Многое я могу вспомнить о тех днях в Архангельске. В праздничной толпе разговорился с пожилым мужчиной, участником конвоев. Он приехал из Киева. С собой привез кожаные рукавицы. По его словам, их изготавливали в США специально для участников арктических конвоев. Моряки называли их перчатками Рузвельта. Киевлянин хранил их как память о конвоях и, поехав в Архангельск, захватил с собой. И неожиданно предложил их мне — подарил.
Или другое воспоминание… Накануне праздника позвонил известный журналист Виктор Фридман и сказал, что какие‑то предприимчивые ребята из Харькова намереваются вывезти найденный в тундре английский истребитель времен Второй мировой войны. Прикалываю депутатский значок (обычно я его не носил, не люблю это), и мы едем на базу геологов в сторону Катунино, куда вертолетом накануне были доставлены обломки самолета. На подъезде к базе за решетчатыми воротами вижу красный КамАЗ с прицепом. Несмотря на выходной, у машины возится водитель — похоже, готовит ее в дальний рейс. В кузове и прицепе — самолет. Тщательно зачехлен. Предупреждаю водителя, что это собственность Архангельской области и вывозу не подлежит. Объезжаем посты ГАИ и ставим в известность. К счастью, дорог, ведущих из города, не так уж и много. По возвращении в Архангельск заезжаем в областное УВД и просим взять ситуацию под контроль.
Два истребителя — «Харрикейн» и «Спитфайр» — были украшением выставки военной техники на набережной Архангельска в дни празднования «Дервиша-91». Один из них был тот, вывоз которого мы предотвратили.
