В 2019 году в Санкт-­Петербурге вышла третья книга «Летописи жизни и творчества Федора Абрамова», которая охватывает 1966–1969 годы. Автор этого увесистого тома, как и первых двух, историк литературы Геннадий Мартынов.

Геннадий Георгиевич Мартынов - ​коренной житель Санкт-­Петербурга, родился здесь в 1966 году. Окончил библиотечный факультет Ленинградского государственного института культуры имени Н. К. Крупской (ныне Санкт-­Петербургский государственный институт культуры). Автор и составитель значительного числа публикаций и изданий по истории русской литературы XVIII‒XX веков. К Архангельской области непосредственное отношение имеют подготовленные им сборники «Михаил Васильевич Ломоносов. Переписка. 1737‒1765» (2010 год) и «Михаил Ломоносов глазами современников» (2011 год).

Другая сторона научно-­исследовательской деятельности Геннадия Мартынова - ​топонимика. Он член бюро Топонимической комиссии Санкт-­Петербурга, один из редакторов и авторов «Большой топонимической энциклопедии Санкт-­Петербурга» (2013 год), единственной в своем роде в России; один из двух ответственных редакторов петербургского «Топонимического альманаха».

Геннадий Мартынов - ​сотрудник петербургской библиотеки имени Федора Абрамова. Работу над многотомной «Летописью» он начинал с благословения и при посильном участии Л. В. Крутиковой-­Абрамовой. Первые две книги систематизированного свода сведений о биографии, творческой и общественной деятельности Ф. А. Абрамова изданы в 2015 и 2017 годах. Каждая значительно больше 600 страниц. Как и третья.

Редакция «Достояния Севера» попросила Геннадия Мартынова рассказать о себе и о работе над фундаментальной «Летописью».

«Алька» - ​начало начал

Когда я учился в выпускном классе, Федор Абрамов входил в школьную программу вместе с несколькими другими видными писателями советского периода, писавшими о судьбах деревни. Изучали их всех лишь обзорно - ​в течение одного-двух уроков. Поэтому о чтении тетралогии «Братья и сестры» речь в школе не заходила: в хрестоматии был только небольшой отрывок из романа «Две зимы и три лета». Первое произведение Федора Абрамова, которое я прочитал в школе же целиком, - ​повесть «Алька». Подлинную суть этой вещи понять тогда, конечно, не мог, но отчетливо помню, какое сильное впечатление произвели на меня яркие, тщательно выписанные картины деревенской жизни. Почти в точности они совпали с моими собственными наблюдениями в летнее время, которое все школьное десятилетие проходило у меня в деревне на востоке Ленинградской области. Поэтому сразу же пришел к выводу, что в повести совершенно ничего нет от придуманной жизни и написано там только про самую что ни на есть настоящую правду!.. Тут же принялся читать все остальные повести, напечатанные в книге Федора Абрамова «Жила-была семужка» (1980 год), выпущенной для детей (она была у меня дома), - «Деревянные кони», «Безотцовщина», «Пелагея».

«Летопись» - ​чья идея?

В свое время я работал в Ленинградском отделении издательства «Советский писатель». Там познакомился с Людмилой Владимировной Крутиковой-­Абрамовой. Как и с Кирой Михайловной Успенской, постоянным редактором Федора Абрамова с 1966 года. С ней поныне поддерживаю тесную связь. В третьей книге «Летописи» опубликованы ее замечательные воспоминания об издательстве и Абрамове. О том, как именно они работали, красноречиво свидетельствуют дарственные надписи писателя - ​на совместном издании романов «Братья и сестры», «Две зимы и три лета» (1971 год): «Моему ангелу-­благодетелю»; на сборнике «Деревянные кони» (1972‑й): «Выходом этой книги я во многом обязан Вашему мужеству и бесстрашию».

На разных стадиях «издательской» жизни мне довелось принимать участие в выпуске трех книг Абрамова: «Чем живем-­кормимся» (1986 год); «Пашня живая и мертвая» (1987‑й) - ​это его совместный с Антонином Чистяковым сборник; подарочного издания повестей (1988 год) с прекрасными иллюстрациями Леонида Васильевича Кабачека и, конечно, ​документальной повести «Дом в Верколе» (1988 год) самой Людмилы Владимировны. Все эти тщательно подготовленные книги, сложные в тогдашнем производстве, когда компьютеров в издательствах в помине не было, не утратили своей ценности и сейчас.

У меня спрашивают, моя ли идея выпустить «Летопись». Не стану утверждать, что конкретно моя или самой Людмилы Владимировны, сформулирую ответ так: она была сама собой разумеющейся.

Мое общение с этой выдающейся женщиной продолжалось более 30 лет. Особенно плотно - ​с 2004 года, когда под ее руководством развернулась активная подготовка к празднованию 85‑летия со дня рождения писателя. Я помогал ей в работе над сборником «В мире Федора Абрамова» (2005 год) — наши фамилии стоят рядом на титульном листе этого издания, целиком построенного на материалах его личного архива, самую ценную часть которого Людмила Владимировна всегда хранила у себя… Да и надпись «Координатор юбилейного проекта „Дни памяти Федора Абрамова в Санкт-­Петербурге“ Г. Г. Мартынов» на каталоге выставки «В мире Федора Абрамова», которая проводилась тогда в Российском этнографическом музее, поставлена неслучайно. Вот ­тогда-то впервые и возник разговор о необходимости создания «Летописи». По-видимому, были причины, которые убедили Людмилу Владимировну, что мне можно доверить столь важный труд. Но немедленно приступить к нему было невозможно: соответствующие условия возникли только спустя несколько лет, когда я пришел на работу в петербургскую библиотеку имени Федора Абрамова, получившую это имя в 2000‑м. Это мемориальное место, он выступал здесь перед читателями 25 ноября 1970 года.

Мемориальный парк на Парнасе. Почему бы и нет?

По возможности постепенно я стараюсь посетить места, так или иначе связанные с биографией Абрамова. Когда смотришь на ­что-то абрамовское собственными глазами - ​воспринимаешь его совсем иначе, чем на фото или видео, а значит, иначе излагаешь и текст.

В Верколу я приезжал в 2005 году вместе с Людмилой Владимировной Крутиковой, а задолго до этого многократно уже оказывался в разных абрамовских местах, зачастую вовсе не представляя, насколько важными для писателя Абрамова они являлись. Например, остров Хортица в Запорожье - ​это круизы по Днепру (из всех видов отпуска всегда предпочитаю путешествия на теплоходах), еще в конце 1980‑х годов. Правда, о том, что там в одной из братских могил похоронен брат писателя, гвардии сержант Николай Абрамов, погибший в 1943‑м при освобождении Украины, узнал только тогда, когда вплотную занялся «Летописью».

Как член бюро Топонимической комиссии я предложил, когда обсуждался вопрос увековечения памяти Даниила Гранина, создать в Санкт-­Петербурге мемориальный писательский парк. О предстоящей установке Даниилу Александровичу памятника уже стало известно, но конкретное место еще не было определено. Я посчитал важным рассмотреть создание на Парнасе (историческая часть на севере города, название которой появилось уже в XVIII веке) мемориального парка, где можно установить соответствующие скульптурные изображения. Тем более что там, в новой жилой застройке, названия присваиваются улицам в честь деятелей отечественной культуры, непосредственно связанных с нашим городом. С 2010 года на Парнасе есть и улица Федора Абрамова, и улица Николая Рубцова…

Услышан я не был. В результате сад Даниила Гранина появился в Соляном переулке, напротив Музея обороны и блокады Ленинграда, что, безусловно, правильно, если принять во внимание «Блокадную книгу», написанную им в соавторстве с Алесем Адамовичем. Памятник же установили очень далеко от этого места, на Дальневосточном проспекте, у новой библиотеки, названной именем Гранина. И это логично, но здесь прилегающая территория требует озеленения, то есть создания сквера. Как его следует назвать, когда он ­появится? Ситуация странная…

Не устаю повторять: присвоение новых наименований в сложившейся городской среде не терпит суетности - ​верного пути к казусам, которые затем отнюдь не просто исправить. А вернуться к идее создания мемориального парка на Парнасе совсем не поздно.

Один раз в два года

Проект создания «Летописи» продолжает успешно развиваться. Меня спрашивают, когда будет подробное жизнеописание Федора Абрамова в целом. Книги «Летописи» выходят один раз в два года. Быстрее поспевать невозможно. Первая книга — ​по хронологии самая обширная, охватывает долитературный период жизни Федора Абрамова (1920‒1958 годы).

Вторая книга соответствует в целом времени недолгой хрущевской оттепели (1959‒1965 годы). В ее центре - ​ситуация, сложившаяся вокруг публикации и переводов повести «Вокруг да около» (1963 год), благодаря которой писатель Федор Абрамов получил мировую известность. Здесь основная заслуга в поиске, переводе и подготовке к печати иностранных публикаций и откликов, главным образом англоязычных, зачастую остававшихся неизвестными, принадлежит научному редактору «Летописи» Александру Генриховичу Тимофееву (да и в ряде других случаев он выступает как соавтор).

В третьей книге представлен тернистый путь к читателю романа «Две зимы и три лета» (1966‑й - ​апрель 1969 года). Четвертая книга должна охватить период с мая 1969‑го по 1972 год, то есть она будет еще далеко не последней. Так что работы впереди предостаточно. Тем более что в связи с юбилеем, как и после него, в печати, несомненно, появится много новых материалов - ​все они должны быть собраны, изучены, расписаны…

Геннадий Мартынов, ​сотрудник петербургской библиотеки имени Федора Абрамова