О том, как недолгая беседа за чашкой чая приоткрыла дверь в прошлое знаменитой мезенской деревни
С московским художником Николаем Третьяковым мы познакомились во время поездки в Кимжу. И были рады, что застали в деревне интересного человека. Приехав сюда на две недели «на натуру», он негаданно задержался еще на несколько дней — ждал, пока привезут с оказией запчасти для автомашины.
К трудностям путешествий ему не привыкать. Творческих поездок в жизни было немало, и самые значимые — по Русскому Северу, любовь к которому передал отец — преподаватель истории искусств Суриковского института. Множество пейзажных работ было сделано на Валааме, в Костромской области, на Соловках, Кенозере… И конечно, в Кимже.
Впервые он попал в деревню в 1983-м.
— Я помню, как мы сюда с отцом приехали в первый раз. Была зима. До Мезени добирались самолетом. Из Дорогорского шли пешком. А в Кимже провели неделю, и меня так поразила здешняя красота, что решил приехать погостить подольше. И на практику в институте напросился тоже сюда, уже на два месяца, — рассказывает Николай.
Показывая нам на смартфоне ту давнишнюю свою картину, художник заметно волнуется:
— Это вид на Кимжу с дороги на Кильцу. Смотрите, тут были околица, ворота, амбарчики стояли. В деревне жизнь кипела! Народ работал: поля пахались, трава косилась. Паслись табуны лошадей. На реке плотно стояли карбасы, один был даже с мачтой и парусом. На нем мужики уходили в море в путину…
И вот спустя три десятка лет — новая встреча с Кимжей. Какой она предстала не юному студенту, а теперь уже главе семейства, отцу шестерых детей?
— Этим летом мы с друзьями сплавлялись на лодках из Лешуконского. Хотели добраться до Кимжи, но дошли только до Погорельца. Но все равно мимо Кимжи не мог не проехать на обратном пути. Когда вышел на ту же самую околицу, чуть не заплакал. Разница колоссальная! — делится Николай.
Да, сегодня те же дома, амбары… Но теперь на всю деревню — десять лодок.
— Забрался на колокольню, огляделся — луга заросли лесом. А я там помогал на покосе… Когда каждый год ездишь, не так заметно, а когда долго тебя здесь нет, сразу видишь перемены, — говорит он. — Уходят люди, а с ними среда, быт, традиции, гармония жизни. И это печальная судьба не одной деревни, а множества…
По мнению Николая, и хорошие изменения, конечно, видны. Церковь отреставрировали, мельницы привели в порядок… Какой предстанет деревня в нынешних работах художника?
— Уверен, Кимжа долго и крепко будет стоять на земле. Вот сейчас я писал ее зимнюю улицу — смотрю и не знаю, в каком веке нахожусь — семнадцатом или восемнадцатом? А на дворе двадцать первый, — задумчиво улыбается он. — Но вот река все так же несет свои воды подо льдом, ветер шумит в куполах обновленного храма. Жизнь продолжается…