Вилегодский лен имел мировую славу
Многие поколения вилежан из года в год, из века в век исполняли «свой труд, завещанный от Бога». Многие из них, конечно, уходили в бытие истории безымянными. Но оставались на земле звуками своего родного языка, строгими очертаниями храмов, деревянных изб… И памятью о «вилегодском шелке» — льне. Сегодня мы можем только вспоминать о том периоде, когда на Виледи растили лен, бережно хранить историю льноводства, изучать ее, пробовать возрождать данное ремесло, берущее свое начало из далекой старины.
Его качество оценили английские скупщики
История вилегодского льна берет начало еще в годы правления Ивана Грозного, а это XVI век. Прeдстaвитeли бoгaтeйшeй купeчeскoй семьи — промышленники Строгановы были широко известны не только своими успехами в коммерции. Создав крупнейший в России капитал на добыче соли в XVI–XVII веках, Строгановы построили и украсили не один десяток церквей в Сольвычегодске, на Урале и в Нижнем Новгороде. Финансовое благополучие и заслуженное в начале XVII века особое звание «именитых людей» позволяли им долгое время жить совершенно особым, строгановским миром.
Именно Строгановым по грамоте Ивана IV поручалось контролировать взимание с англичан пошлин за нарушение запрета скупки льна и поскони.
Три сольвычегодских ярмарки имели большое значение в продаже льна: Алексеевская — с 7 по 14 марта, Прокопьевская соболиная — с 7 по 10 июля, Введенская. С Виледи туда доставлялся знаменитый своим шелковистым качеством лен-долгунец, особо ценимый английскими скупщиками.
На Прокопьевскую ярмарку с верховьев Вычегды и с Виледи-реки крестьяне пригоняли плоты и варничные дрова, лодки, с притоков Виледи — молотый хлеб, холстины, лен. Взамен этого запасались серпами, косами и рабочей силой — косцами и женщинами-«жатками», которые жали хлеб.
«Вилядский» лен-долгунец славился своим превосходным качеством и шел зачастую через сольвычегодских перекупщиков на Архангельский торг, где его охотно скупали иноземные гости на экспорт. Поэтому считалось: лен приносит самый большой доход вилежанам.
«Мастер придирчиво ведет приемку льна…»
Единственный в Архангельской области льнозавод — Ильинский — был пущен в эксплуатацию в 1930 году и подчинялся Вологодскому межобластному льнотресту. В его функции входила организация заготовки и приемки льнотресты (термически обработанной льняной соломы) и семян льна от колхозов и совхозов. Завод завозил и реализовывал семена для посева, перерабатывал льнотресту на льноволокно и предлагал его потребителям. В погожие дни на льнозавод поступало по 50–70 тонн льнотресты.
В районной газете «Знамя труда» от 21 октября 1967 года в своем репортаже «Идет лен нового урожая» А. Коновалов писал:
«Ильинский льнозавод. Сюда в эти дни идет поток машин и тракторов с льнотрестой готового урожая. Младший контрольный мастер А. Г. Полушина придирчиво ведет приемку льна и органолептическим методом определяет его качество. А качество тресты отличное. Особенно хороший лен сдают колхозы им. В. И. Ленина и „Завет Ленина“. За каждую прицепную тележку льнотресты весом 1200–1300 килограммов Путятинский участок колхоза им. В. И. Ленина, например, получает по 500–600 рублей. Все спешат в самые короткие сроки сдать льнопродукцию. Много работы и в заводской лаборатории, где трудятся Маша Каюкова и Люба Осокина. Они производят анализ льнотресты, когда представители колхозов, сдающие лен, не согласны с органолептическим определением».
С 1976 года лен на Виледи не выращивают. В январе 1977‑го Ильинский льнозавод реорганизован в филиал Ленинградского производственного ватного объединения «Труд». Спустя несколько лет производство прекратилось.
«Прежде чем начать рвать, мама говорила: Господи, благослови!»
Местные краеведы, самодеятельные поэты, писатели, работники культуры неоднократно обращались к теме истории льноводства на Виледи. В том числе и заслуженный работник культуры РФ Екатерина Байбородина. Она изучила немало архивных документов и газетных вырезок разных лет, в материале, собранном Екатериной Григорьевной, много ценных воспоминаний земляков. Приведем некоторые из них.
М. Я. Кошуняева (Тарасова), дочь бывшего первого секретаря райкома партии ВКП(б):
«Может быть, самое яркое воспоминание об Ильинске, Виледи — небесно-голубое поле цветущего льна. Много я в жизни видела чудес, бывая в разных местах России и даже в других странах, но красивее этого ничего не видела. Потом этот лен осенью мы ходили теребить, так называлась эта работа. Руки помнят, как нужно взять в горсть эти стебельки, а потом их связать…»
Анна Павлиновна Захарова (родом из деревни Мишина Гора):
«Когда поболе‑то стала, не только лен чистить бегала, но и рвала много вручную, надо было не отставать от старших. Солнышко кое‑как выползет, с мамой уже бежишь лен рвать на свою постать. Захватим ее широко, на двоих, дак. Прежде чем начать рвать, мама произносила: «Господи, благослови!»
Мария Игнатьевна Бушуева из деревни Пысье тоже рано начала работать, так как в семье была старшей. Еще маленькой ходила лен рвать. Рассказывала:
«Нарву горстками, а мама связывала. В деревне почти все бабы ткали, у нас в семье были сновалка и стан. Я тоже очень любила рвать лен, особенно в сухую погоду, но часто приходилось эту работу выполнять и после дождя.
Первую горсть льна использовали на завязку. Для этого узлом затягивали головки льняной горсти и делили пополам. Снопы ставили в бабки (6–10 снопов). В сухую погоду они могли оставаться на полосе до вызревания. А когда погода не позволяла, снопы из бабок развешивали на вешала, которые порой растягивались по всему льняному полю. Так лен дозревал и менял свою окраску».
«Напрясть такой клубочек пряжи, чтоб петух не проглотил»
С того момента, как в землю падало льняное зерно, до первого вытканного куска холста проходил целый год.
Среди деревенских рукодельниц высоко ценилось умение тонко прясть. Обучали этому делу девочек с 7–8 лет. Порой девушки не расставались с прялкой целых полгода, с осени до весны. Тогда горящая лучина была незаменимым спутником в избе.
Вспоминает Галина Михайловна Полушина (1927 года рождения): «Мама, когда пряла и если слышала, что кто‑то в дом к нам идет, прялку могла и в голбец (подпол) бросить, чтобы не видели и не завидовали, что в доме есть лен. Вот как бывало!»
Когда девушки уходили на посиделки, то брали с собой не простую, а самую нарядную, баскую прялку. У кого она была красивее, той девушке и чести больше. Женихи дарили невестам прялки на свадьбу как символ счастья и доброго пожелания. Иногда подписывали: от кого кому.
Великонида Егоровна Быковская из деревни Ивашевской рассказывала: «Когда я была маленькой, росла в деревне Лекваж, мы девками‑то часто собирались и пряли. Мама накажет: не ленись, старайся. Напрясть надо было за вечер такой клубочек пряжи, чтобы петух не проглотил. Иногда заиграешься на улице и того не сделаешь. Вот идешь домой‑то, понуря голову, зато в следующий раз выполнишь норму и боле того».
Пряли многие, а вот выучиться ткать, правильно «основать», заправить ткацкий стан — дело очень непростое. Ткацкая технология всегда сочеталась с высоким художественным мастерством. Ткать начинали с весны с прибавлением света.
«Ткацкий стан (кросна) — как будто что‑то радостное в жизни», — неоднократно звучало из уст женщин-ткачих. Вилегодские женщины исстари на деревянном ручном ткацком станке ткали белое льняное полотно. На Виледи его называли портном. Выткать вручную одну стену холста (5–7 метров) за один день и впрямь не шутка.
Что и говорить, старожилы Вилегодского края до сих пор помнят, как они сами либо их родители, бабушки и дедушки выращивали лен. Кто знает, может быть, Виледь снова когда‑нибудь укроет ковер из мелких голубых цветов льна — и нас снова прославит эта культура…
Из фольклора
В старину говорили: «Лен родится дважды — на поле и на слище», то есть на месте, на скошенной пожне, где лен расстилали тонким слоем для дальнейшей его обработки. Закончив эту работу, приговаривали: «Лежи, ленок, потом встань да в зеркало поглядись, не улежался — так ляг, еще полежи, только удайся белым да мяконьким».
«Не земля родит лен, а мочило», то есть углубление, где вымачивали лен.