Энциклопедия «Архангельские журналисты. XX век» так описывает Василия Ивановича Дранникова: литсотрудник, ответственный секретарь, редактор мезенской районной газеты «Север», один из создателей и директор Мезенского историко-краеведческого музея. Люди, которые его знают и любят, говорят: Краевед с большой буквы, краелюб, ходячая энциклопедия, лучший собеседник и учитель. А сам он в этом интервью сказал о себе предельно скромно: «Я не историк. Я собиратель».
Буду каждый день ржаной хлеб ись
— Человек я, по сути, деревенский. Родился и вырос в деревне Погорелец. Сегодня в ней остаются на зиму всего 13 человек, но прежде количество жителей доходило до трехсот. Наши мужики в основном работали на Русановском заводе, который потом назывался лесозаводом № 49, и на Мезенском лесопильном. Мой дед трудился на них с 13 лет.
— Василий Иванович, а где вы ходили в школу?
— В первый класс пошел в Жерди, где моя мама работала агрономом. Но началась демобилизация, фронтовики стали возвращаться на свои рабочие места, и маме пришлось оставить эту работу. Так что я сменил много школ, прежде чем мы обосновались в Мезени, где я пошел в четвертый класс.
Жили мы трудно, как все послевоенные семьи, не имеющие большого достатка. Чтобы больше узнать о нашей тогдашней жизни, можно почитать мои воспоминания о погорельских солдатских вдовах, которые этим летом начала публиковать мезенская районная газета «Север». Наша деревня Погорелец отправила на Великую Отечественную войну больше 80 односельчан. Половина из них не вернулись. Я маленьким был, но мне врезалось в память, как уходили на войну Степан Ярков и Варлам Водынин. По старой традиции они приходили в дома прощаться с жителями деревни, особенно со старшими…
Передо мной четыре публикации — о Пелагее Ярковой, Нине Ярковой, Анне Падрухиной, Марии Водыниной. Они невелики по объему, но драма женской судьбы, описанная в них, — по-абрамовски огромна. Вот выдержки из материала о Нине Степановне Ярковой («Север» от 15 августа 2022 года):
«Помню ее горький плач: сидит на повети на скамеечке, с которой корову доила (корова Люська к тому времени уже продана была), вяжет веники и то ли тихо плачет, то ли, плача, поет горькую вдовью песню про белу ручку милого дружка, которую принес черный ворон оттуда, где «гремел кровавый бой, бой кровавый, а для ворона — пир богатый».
«Часто всей оравой мы ходили в поля, собирали пучки — корянки, кислушки — щавель, смонули (обдирали) семя с сорняка-овсюга. И все это шло в пищу — сначала после сушки в ступу, а потом в жернова, на муку. Черный хлеб (магазинский) был для нас деликатесом. Помню, маленький сынишка Нины Степановны Рудик как-то сказал мне: вырасту большим — буду пекарём, буду каждый день жраной (ржаной) хлеб ись».
— Какой в то время была школа в Мезени? Вы учились с электричеством?
— В 1948 году электричество уже было, но оно периодически отключалось, потому что просто не хватало мощностей. Так что в Мезени мы учились и с электрическим светом, и с керосиновой лампой. Как я сейчас вспоминаю, когда я ходил в школу в Каменке, всю зиму мы жили без электричества. Стекла для керосинок были редкостью, так что мы использовали литровые банки. А чтобы удалить у банки дно, нагревали его и потом резко опускали в снег — дно отходило.
— Кто из учителей повлиял на вас больше всех?
— Когда я пошел в восьмой класс, директором Мезенской средней школы стал Василий Афанасьевич Савинский, учитель географии, фронтовик. В общем-то он и смог сделать из меня человека. Потом Василий Афанасьевич стал первым секретарем Мезенского райкома партии, председателем райисполкома, в 2000 году участвовал в юбилейном параде Победы в Москве. Я общался с ним до самой его смерти.
Господь направил
— Василий Иванович, а почему после школы вы решили поступать на исторический факультет?
— Последние два года обучения я занимался в историческом кружке, который вел учитель Александр Николаевич Мельников, мы создавали свой школьный музей… Но историю я полюбил раньше. Почему? Само пришло. Как говорят, Господь направил.
После четвертого курса я из института ушел и пятый курс окончил заочно. Ушел потому, что меня позвали работать в газету «Север»: прежде районные газеты были двухполосными, а в 1958 году их перевели на четырехполосный формат, и поэтому редакция искала кадры. Мой друг Вениамин Попов, который работал там литсотрудником, уезжал в Коми, и его место освобождалось. Он позвал меня: «Тебя возьмут, только напиши для начала хоть один материал».
— А о чем был ваш первый материал?
— О том, как я летел на самолете из Архангельска в Мезень. Его опубликовали, и я был принят на работу. Писал о деревне, о колхозах, о массовых мероприятиях…
Тогда газета выходила три раза в неделю на четырех полосах. В штате было восемь человек: редактор, замредактора — он же заведующий партийным отделом, ответственный секретарь, заведующий промотделом, заведующий сельхозотделом, технический секретарь, литсотрудник на письмах и еще один литсотрудник, которого со временем перевели в фотокорреспонденты. Поначалу в штате был еще и радист.
— Радист?
— Он принимал и записывал информацию ТАСС. Я помню, как диктор медленно диктовал: «Моск-ва ста-ла кра-си-вой». Если, например, нужно было сказать, что дальше будут кавычки, диктор произносил: «Лапочки открываются… лапочки закрываются». А со временем мы поставили себе задачу публиковать как можно больше местных материалов, радиста сократили.
— Вы по образованию учитель русского языка, литературы и истории, но даже после армии не пошли работать в школу?
— Нет, я так никогда и не работал учителем — только на практике во время учебы. После армии снова пришел в редакцию литсотрудником, потом меня назначили завсельхозотделом… Но, честно говоря, писать о колхозах и партийных собраниях я не любил. И когда наш ответственный секретарь Альберт Новоселов уехал редактором в Лешуконский район, я стал ответсеком. Эта должность мне нравилась больше всего: получается, в редакции я был как бы и архитектором, и инженером-строителем одновременно. Газета начала получать премии и дипломы на всероссийских конкурсах оформления городских и районных газет.
— Некоторое время вы работали заведующим районным отделом культуры и на этом посту вызвали критику вышестоящих. Что это была за история?
— Я не любил, когда в клубах бесконечно занимались политикой. Однажды выступил на областном профильном совещании и сказал: «Доколе мы будем клубы превращать в агитпункты?» В районной газете мы организовали дискуссию и выпустили серию публикаций на тему «Клуб: каким ему быть?» Да, меня отчитали и на местном, и на областном уровне. Но я все равно исподволь объяснял заведующим клубами, что агитация — это дело партийной организации, а не работников культуры.
— Василий Иванович, если забегать вперед, вы несколько раз меняли места работы: газета — музей — газета — музей… Почему вас так бросало? И почему вы в итоге насовсем ушли из газеты?
— И та, и та работа мне нравилась. И там, и там я находил возможности для самовыражения. Я оставил музей и вернулся в газету, когда известный сегодня журналист и писатель Сергей Доморощенов возглавил «Север» и предложил мне место ответственного секретаря.

После ухода Доморощенова в «Правду Севера» три года работал редактором, но, признаюсь, мне было трудно вписаться в заваруху 1990‑х. Я был уверен, что в такое время районной газете нельзя занимать какую-то одну сторону, надо давать слово всем. А это никому не нравилось: ни райкому, ни оппозиционерам. И я сказал: «Ищите редактора, через месяц я положу ключи на стол». Редактором стал Сергей Лихачев, а я вернулся в музей.
Рассказывает Рита Ковалева, журналист газеты «Север»:
— С Василием Ивановичем Дранниковым мы дружим давно, а работала я под его руководством всего год, когда пришла в редакцию районной газеты в 1992‑м. Он учил меня азам журналистики, не боялся давать серьезные темы. Был (и остается) требовательным и очень дотошным, в работе для него нет мелочей. Этому он учил и нас, молодых корреспондентов.
Умный, знающий, пожалуй, все о Мезени и Мезенском крае — не зря его зовут ходячей энциклопедией. Мы к нему очень часто обращаемся с вопросами и всегда находим отклик, помощь.
Это народный музей
— Василий Иванович, мы подошли к очень большой и важной части вашей жизни — Мезенскому историко-краеведческому музею…

— Я рассказывал вам, что в Мезенской школе был свой школьный музей, который организовал учитель истории Александр Мельников. Но в какой-то момент школе стало не хватать помещений, его закрыли, а экспонаты убрали в кладовую. Мы с единомышленниками не раз и не два поднимали вопрос о том, что музей району необходим: как можно жить, не зная истории своей малой родины? Вопрос решился, когда первым секретарем райкома стал Станислав Яковлевич Половников. Половников сумел на уровне области пробить открытие музея — и я ему за это очень благодарен.
Очень важно подчеркнуть: музей создавали не отдельные личности, а вся Мезень и весь Мезенский район. Жители района приносили экспонаты, предприятия и организации освобождали своих сотрудников от работы и отправляли к нам помогать оформлять помещение… Это по-настоящему народный музей.
Неофициальный день рождения музея — 18 января 1980 года. Некоторое время он работал как общественный, а затем стал филиалом Архангельского краеведческого музея. И меня позвали работать заведующим. Так я на пять лет с головой окунулся в музейную работу, а что было дальше, вы уже знаете: в 1985 году ушел в газету, в 1993‑м вернулся в музей старшим научным сотрудником и проработал там до 2013 года.
Рассказывает Любовь Лебедева, в 2007–2019 годах — заведующая Мезенским историко-краеведческим музеем:
— С Василием Ивановичем мы вместе работали несколько лет, когда я заведовала Мезенским филиалом АОКМ, а он был старшим научным сотрудником музея. Для любого руководителя важно, чтобы в коллективе был человек, который бережно хранит его традиции, может вдохновлять на многие достижения одним своим присутствием, своей внутренней силой и верой в успех общего дела. Таков Василий Иванович. Он чувствует людей, умеет находить к ним подход. Для меня общение с Василием Ивановичем было и остается отдушиной.
Все знают, что он много лет трудится над задачей создания летописи Мезенского края, но не всем понятно, что он пожертвовал ради нее многими собственными историческими исследованиями. Я считаю, что в соавторстве с Натальей Васильевной Тихоновой они совершили подвиг, подготовив к изданию «Мезенский хронограф» и «Энциклопедический словарь Мезенского района».
— Журналист и писатель Николай Окулов в интервью газете «Север» однажды спросил у вас, почему не появилось ни одной книги под именем Василия Дранникова…
— …И я ему ответил, что не сложилось. Я считаю себя скорее не историком, не исследователем, а популяризатором истории, организатором, собирателем.
— Вы аккумулируете энергию людей вокруг идеи.
— Возможно. Суть в том, что, придя на работу в музей, я увидел: мы не имеем единого цельного представления об истории своей малой родины от начала и до наших дней. У нас есть большие пробелы, целые куски, которые малоизучены. Я подталкивал наших историков и краеведов на их исследование, и так мы общими усилиями восстанавливали историю Мезени.
Моим бесценным партнером в этом деле стала заведующая отделом комплектования межпоселенческой библиотеки Наталья Тихонова. Вместе с творческой группой мы собрали и подготовили к публикации около 250 статей о Мезенском районе для пятого тома «Поморской энциклопедии», а потом, взяв эти материалы за основу, создали «Мезенский хронограф» — летопись Мезенского края от первых упоминаний в документах ХI века до 2008 года, над которой мы трудились много лет, и «Мезенский энциклопедический словарь. Люди. События. Факты».
Также мы выпустили районную Книгу Памяти об участниках Великой Отечественной войны. В 2018 году вышло ее второе издание. Книга включает имена жителей района, погибших в годы войны, имена ветеранов, а также списки мезенцев, чья судьба осталась неизвестной. Она снабжена хроникой событий, которые происходили в районе в военные годы.
Теперь мы не единственные, кто здесь работает над подобными темами. Например, Николай Сюмкин из Жерди выпустил Книгу Памяти, посвященную репрессированным жителям села Жердь и всего жердского куста. А сейчас Николай Иванович работает над районной Книгой Памяти об участниках Первой мировой войны. Иногда звонит мне, консультируется. Уже установлено, что на фронты Первой мировой из Мезенского уезда ушло около двух тысяч человек.
Созданы Книги Памяти и в селах или кустах сел.
Так что — да, своих книг я не написал, но и наш труд имеет значение для Мезени.
Рассказывает Наталья Тихонова, заведующая отделом комплектования межпоселенческой библиотеки Мезенского района в период с 1996 по 2017 год:
— Судьба свела меня с Василием Ивановичем еще в начале 1980-х, когда я приехала на работу в Мезенскую районную библиотеку, а он заведовал музеем. Для меня он — Учитель. Дотошность исследователя — одно из главных его качеств. Краеведческая работа не терпит небрежности, поверхностности, и это я усвоила благодаря ему. Чтобы уточнить всего один факт, дату из биографии кого-то из земляков, Василий Иванович заставлял рассылать запросы не в один архив. А при подготовке Книги Памяти просили даже уточнять даты на сельских кладбищах — на памятниках.
На сегодня Василий Иванович Дранников — единственный Краевед с большой буквы в районе. Краеведением увлекаются и занимаются многие, и я в том числе, но мы — любители. А он — профессионал, краевед, краелюб, историк…
— Насколько я знаю, понятие «Мезенский край» тоже ввели вы?
— Верно, это понятие включает в себя территорию Мезенского уезда в границах после 1891 года: это современные Мезенский и Лешуконский районы, западная часть Ненецкого автономного округа. Мезенский край — это не просто географическое понятие, не просто территория. Это цельный регион — в прошлом с единым экономическим комплексом, с единым русским фольклором, своеобразной культурой и архитектурой, людьми со своеобразным характером — русскими и ненцами.

И 180 человек грянули: «Вставай, страна огромная»
— Василий Иванович, что вы считаете главным делом в своей жизни?
— Для меня очень важно, что я принимал участие в создании первого совета ветеранов, который появился в Мезенском районе в 1965 году — наверное, раньше других в области.
Как было дело? Можно сказать, что у власти в нашем самом большом селе Долгощелье стояли фронтовики: председатель колхоза «Север» Арсений Нечаев и секретарь парткома Алексей Попов, а также сын фронтовика — председатель сельисполкома Ганфил Хорьговской. Они решили поставить памятник павшим землякам, и для оказания им организационной и информационной помощи по просьбе райкома партии газета «Север» послала в Долгощелье меня. Я прожил там около двух недель: мы уточнили списки погибших, продумали церемонию открытия, решили оформить комнату Памяти.
И уже в то время у меня вызрела мысль: все наши фронтовики — каждый сам по себе. Нужно их объединить! Я предложил создать советы фронтовиков, смог убедить в необходимости этого партийную власть. Мы провели в Долгощелье собрание фронтовиков, избрали совет, а председателем утвердили Семена Андреевича Нечаева.
Памятник открыли 23 февраля 1965 года, публикации об этом событии вышли в районной и областной газетах — и в Долгощелье полетели письма. «Как вы сделали памятник?» «Как организовали совет?» «Чем он занимается?» Стало понятно, что это очень нужное дело. Нас поддержал райком партии. И со временем во всех населенных пунктах Мезенского района, за исключением уж самых маленьких, были созданы советы ветеранов, главной задачей которых стало составление списков живых и погибших участников войны, организация установки памятников, проведение встреч. Средства на памятники жертвовали колхозы, собирали местные жители, выделяли сельсоветы и предприятия.
Я считаю, что тогда и началась в районе настоящая военно-патриотическая работа. Тогда же мы сочинили и отправили в адрес Президиума Верховного Совета СССР письмо о том, что пришло время широко праздновать День Победы.
— Даже моему поколению сорокалетних не всегда понятно: почему День Победы тогда не праздновался?
— Говорят, что Сталин боялся народа и не хотел праздника. Наверное, это не так. Понимаете, невозможно, невыносимо было отмечать этот день, в частности, фронтовикам и вдовам. А как могли праздновать солдатские вдовы? Кто-то веселится, а у них тяжкое горе на душе, слезы и подчас обиды, да-да, обиды на тех, кто выжил в этой войне. Да, знаю: было и такое.
А в радость ли был праздник фронтовикам-инвалидам — недвижимым, с пробитой головой, потерявшим руки или ноги, слепым и так далее — среди веселящегося народа?
Да, надо было переждать, переболеть, чтобы все подзабылось, ослабла память об этом тяжелом лихолетье, подугасла боль воспоминаний. И только к 20‑летию Победы фронтовики оттаяли и начали приходить в школы и трудовые коллективы, рассказывать о «боях-пожарищах, о друзьях-товарищах»… А мы им в этом помогли.
В 1975 году в Мезени прошел первый районный слет ветеранов войны: каждая деревня послала своих делегатов, и в итоге на слет собрались 180 человек. Они приехали в парадной форме, при орденах и медалях. В Мезени в этот день все учреждения, включая больницу, принимали фронтовиков без очереди, для них работали парикмахер и мастера, которые восстанавливали медальные колодки и орденские планки.
Когда открыли слет, зазвучала песня «Вставай, страна огромная». Знаете, я до сих пор не могу спокойно об этом вспоминать… Сначала зал тихо подпевал, а потом эти сто восемьдесят человек встали и как грянули! Здание дрожало. Это навсегда в моей памяти.
Мы создали советы ветеранов в конце 1960‑х годов, а в стране отмечали нынче лишь 35‑летие.
— Около года назад мне посчастливилось побывать в вашей родной деревне. И меня поразило, во‑первых, какие активные и неравнодушные люди там живут. А во‑вторых — то, что вы там сделали: памятники, которые служат примирению, и церковь, которую восстановили местные жители, хотя многие их них даже верующими не были.

— Памятники, о которых вы говорите, — это камень с мемориальной табличкой «Невинным жертвам сталинских репрессий» и памятник, похожий на поклонный крест, посвященный погибшим в годы Гражданской войны. Тем и другим, красным и белым — потому что это была общая война. Он сделан в виде неправильного креста как символ порушенной веры во все. Надпись на нем гласит: «Жителям деревни Погорелец, погибшим в годы российской кровавой смуты 1918–1920 годов. Вы были по разные стороны баррикад и жизнь свою отдали за идею. Смерть вас всех примирила». А первым был поставлен памятник павшим в годы Великой Отечественной войны землякам.

А когда мы восстановили церковь Рождества Иоанна Предтечи в Погорельце, наша деревня стала широко известна. Нам повезло, что здание не было разрушено и разорено: два года там размещалась школа, потом зерновой склад. Моя мать была комсомольской активисткой, но, состарившись, все охала: пропадает церковь, как жалко… Раз сказала, два сказала — вода камень точит. И я решил попробовать ее восстановить. Помочь организовать людей поначалу взялся местный житель Николай Алексеевич Гудаев, но на первую встречу пришли всего две старушки — Елизавета Александровна Падрухина и Зинаида Карповна Дранникова. Потом они, особенно Елизавета Александровна, много помогали и были награждены Патриаршими грамотами. Активно помогал и Иван Михайлович Ярков.
Со временем община все же была организована, епархия прислала на помощь нам священника — отца Алексея Денисова, который покрестил нас и помог оформить необходимые документы. И дело пошло.
Мы собирали деньги по деревням от Азаполья и Целегоры до Мезени и Каменки. Нам помогали и простые жители, и организации — райпотребсоюз, Лешуконский техучасток, морской порт, лесозавод. Многие говорили: «Ничего у вас не получится!» Но когда стали на храме крышу крыть — тут люди и поверили.
— Василий Иванович, за что в Мезени у вас сегодня душа болит?
— Я бы этот вопрос задал так: чего бы я хотел для своего района? А хотел бы я общего, совместного развития для Мезенского и Лешуконского районов и полуострова Канин, ведь та же Несь — село, даже больше ориентированное на Мезень, чем на Нарьян-Мар.
Я бы хотел, чтобы не умер Мезенский край и не исчезли истинные поморы, которых осталось очень мало. Чтобы это понятие — поморы — возродилось в Архангельской области не на словах, а на деле. Чтобы не забыта была слава мезенских поморов, осваивавших суровые северные земли, в свое время ведавших Грумант (Шпицберген) и Матку (Новую Землю), дошедших до Чукотки и принявших участие в открытии пролива между Азией и Америкой.
Хотел бы, чтобы Мезень сохранила свой статус города и не превратилась в сельское поселение, а стала развиваться как центр всего Помезенья. И чтобы жива была моя родная деревня Погорелец.
Рассказывает Надежда Ботева, глава Мезенского района в 2016–2021 годах:
— Василий Иванович Дранников сыграл очень большую роль в жизни района, а особенно — Мезени. Он всегда очень тонко, аккуратно настаивал на том, что Мезень должна оставаться городом, и отрицал даже возможность посягательства на этот статус.
Он ратует за то, чтобы город был чистым, красивым, благоустроенным, беспокоится о сохранности исторического наследия Мезени и ее традиционного архитектурного облика. Например, когда мы планировали установку «Нулевой версты», Василий Иванович следил, чтобы она не просто стала арт-объектом, но и вписалась в архитектуру нашего старинного городка.
Не постесняюсь этого слова — я полюбила его за то, что он смог преподать мне очень важные уроки и найти нужные слова. Один пример: я расстроилась из-за очередной критики моих действий, а он сказал: «Ты не переживай, это ведь в Мезени исторически так сложилось — мы не сразу все принимаем».
Для меня Василий Иванович Дранников и учитель, и наставник, и просто любимый собеседник.