В бушующем море, в холод и ветер несли службу мальчишки
Большинство выпускников первого набора выбрали для службы Северный флот — ребята рвались туда, где шли ожесточенные бои. Среди них был и семнадцатилетний москвич Валентин Пасенчук.
— После войны Валентин Михайлович станет дипломатом, а в октябре 1943 года юнга Пасенчук был направлен для прохождения военной службы на эскадренный миноносец «Гремящий». Когда читаешь его воспоминания, поражаешься, как много узнали юнги за короткий срок обучения, какими бывалыми моряками они стали, — отмечает Ирина Беднарчик.
«На эсминце, как известно, леерные стойки во время похода вырубаются и борт остается открытым, — вспоминал Валентин Пасенчук. — А Баренцево море осенью и зимой хорошей погодой не балует. Для того чтобы попасть, например, со шкафута на полубак, надо было ухватиться за строп и проскользнуть по тросу на фоне бушующего моря. Моя правая рука, вернее ладонь, после неоднократных упражнений такого рода приобрела способность, которая в значительной мере сохраняется до сих пор и пригодилась не раз. Эта хватка укрепилась и в бытность мою марсовым на крейсере „Мурманск“. Там не раз приходилось подниматься в стужу по совершенно открытому скобтрапу грот-мачты, в специальном гнезде которой крепилась скобой верхушка стрелы. Чтобы отвести скобу и освободить стрелу, надо вытащить нагель, фиксирующий эту скобу. А наверху качка гораздо сильнее, руки леденеют: одна — вцепившись в скобтрап, чтобы не загреметь вниз — в море или на железную палубу, другая — колдуя с нагелем и скобой. Стрела нужна для подъема с морской поверхности самолета-корректировщика, выстреленного ранее с катапульты крейсера и вернувшегося после полета. Все это время стоишь на узком скобтрапе, как в цирке, только холод собачий, и ждешь возвращения огромной железяки в свое гнездо, где ее нужно успеть обхватить скобой и зафиксировать нагелем. Не успел — повторяй сначала. После всего этого подача зарядов в закрытом от ветров каземате казалась настоящим раем…»
Фото: из личного архива Ирины Беднарчик