Глава МО «Долгощельское» Надежда Баулина — о том, что все перспективы развития поселения связаны с рыболовецким колхозом «Север»
В штате администрации сельского поселения «Долгощельское» всего три человека. Глава, специалист и главный бухгалтер. Нам — к главе Надежде Баулиной.
— Надежда Григорьевна, какое село-то у вас большое…
— В Мезенском районе муниципальное образование «Долгощельское» — самое крупное. Зарегистрирован 641 человек на 1 января этого года. Я считаю, что мы живем неплохо, развиваемся. Среди сельских поселений однозначно, да и в районе, наверное, у нас самая высокая рождаемость. Есть школа, детский сад. Объявлен конкурс на строительство новой кирпичной школы…
— Люди к вам приезжают? Есть ли гостиничный, туристический бизнес какой?
— Бизнеса нет. А приезжают в основном свои. Бабушкам в возрасте трудно зимой — печки, дрова, вода… Поэтому они осенью уезжают, а возвращаются ранней весной. Многие успевают еще на машинах по зимнику проехать. Либо на первых катерах. Летом занимаются посадками, теплицы ставят, огороды разводят.
— Туристы к вам не едут, посмотреть не на что? Сколько лет Долгощелью?
— Почти четыреста. Старые дома сохранились, на них даже таблички висят, что государством охраняются. В свое время была колокольня, но сгорела. Церкви нет, а вот часовенка есть. Построил колхоз. Частично за свой счет, частично на пожертвования.
— И службы идут?
— Есть община. На большие праздники открывают часовню, люди могут прийти, свечку поставить. В зимний период, пока есть дорога, батюшка из Мезени приезжает иногда — на Рождество, на Крещение…
А в распуту, да и летом — никак. Нам, чтобы в райцентр на лодке попасть, нужно через море идти. До Архангельска добраться легче, едем по реке, а чтобы до Мезени — нужно из Кулоя в Белое море выходить, а это опасно.
— Хотите сказать, что местные жители, поморы, в море не выходят на промысел?
— Выходят. Им не разрешают — а все равно ходят. Поморы же, без моря никак. Вдоль всего села у нас речка идет. Возле каждого дома лодка, катер стоят. Те мужики, что постарше, хотели бы сети ставить, но лицензии не выдают. Рыбинспекция приезжает, проверяет регулярно.
Наши-то просят: мол, мы же коренные жители, выловим-то 5–10 рыбин. Нельзя. А мы на рыбе выросли, привыкли ее есть. В этом году зимой практически нет рыбы. Никакой. А так обычно корюх, потом навага появляется. Ближе к весне начнут на камбалу ездить. В этом году корюха нет. Поштучно ловят.
— С клубом как, специалисты есть?
— Специалисты работают, но без специального образования, скажем так. Нет людей, которые бы вели постоянные занятия. Приглашать кого-то со стороны? Жилья у нас нет свободного, да и не каждый поедет в нашу даль.
Хотя с детьми в кружках занимаются. И праздники проводим, концерты готовим на 23 Февраля, 8 Марта, 9 Мая…
— А свои народные мастера есть? Кто плетет, режет, вышивает…
— Нет таких у нас. Все промысловики — рыба, зверь, птица. Но все по лицензии, в отведенные сроки. Грибы, ягоды собирают…
— Зимой дорога есть полгода…
— Когда как, все от погоды зависит. Иногда только в январе ездить начинают.
— Но какие-то овощи-фрукты зимой привозят, а летом как?
— С апреля автомобильная доставка прекращается. Но длительного перерыва нет. Даже иногда в Мезени говорят, что у них нет свежего товара, а мы уже привезли. Их реки держат, пока паромной переправы нет. С мая и до октября, а когда и до ноября возят к нам товары водным путем, а потом выручает дорога, которая идет на Кимжу. По ней, чуть подмерзнет, уже едут на снегоходах.
(В магазине цены вполне приемлемые. А на рыбу, молочную продукцию — чуть не в два раза ниже, чем в Архангельске, — колхоз обеспечивает. — Прим. авт.)
— В чем видите перспективы, куда движется поселение?
— Все перспективы у нас связаны с рыболовецким колхозом «Север». Там много людей работает. Конечно, все сельское хозяйство у нас убыточное, и «Север» не исключение. Но за счет квоты на добычу биоресурсов свои убытки перекрывает. На встрече с губернатором они настаивали, что рыбные квоты нужно развивать, флот и рыбоперерабатывающие заводы строить.
— У вас же племенной табун мезенок содержится…
— Содержится, только государственное субсидирование очень маленькое. А для своих нужд они лошадей практически не используют. Лишь осенью, когда на большой технике не пройти, на лошадках начинают сено завозить, а так — все механизировано.
Но пока держат, потому что мезенска лошаденка — бренд Мезенского района. Конечно, хотелось бы увеличения финансирования. Почему они должны за свой счет этот бренд содержать, убытки нести?
Если колхоз закроет ферму, конюшню, в селе создастся огромное число безработных. Основная масса работников в колхозе — молодые люди, семейные. Куда им деваться? Начнут уезжать. Так что колхоз живет — и мы живем.
—
В 1525–1526 годах слобода Долгая Щель насчитывала 20 дворов. До конца XVIII века село было вотчиной Антониево-Сийского монастыря.
—
В конце XIX — начале XX века Долгощелье, как и многие села Мезенского уезда, стало местом ссылки политических противников царской власти. В 1911 году здесь отбывал ссылку Климент Ворошилов, будущий организатор Первой Конной армии, маршал, нарком обороны и даже глава СССР на посту председателя Президиума Верховного Совета.
—
Свой демографический расцвет село показало, как ни странно, после Первой мировой и Гражданской войн. По переписи 1922 года в нем проживали 1103 человека в 244 дворах. За советскую эпоху количество домохозяйств увеличилось, а вот народонаселение сократилось. 912 сельчан встретили переход страны в Российскую Федерацию.