Юнга Юрий Шестаков вспоминает о своей юности
До 80‑летия Соловецкой школы дожил только один юнга — уроженец Архангельской области. Это Юрий Павлович Шестаков 1927 года рождения. Его родина — деревня Погост Цывозерского сельского Совета Красноборского района Архангельской области. Сейчас ветерану-юнге 95 лет.
Жили в кельях
— Летом 1944 года я как комсомолец-доброволец был зачислен в третий набор Соловецкой школы юнг ВМФ СССР. Мой отец, Павел Николаевич Шестаков, был на фронте, воевал на южном направлении, — рассказывает Юрий Павлович. — После прохождения медицинской и технической комиссий мы получили в Маймаксе обмундирование и на теплоходе «Вятка» прибыли на Соловки.
Сначала обитали в землянках недалеко от метеостанции. Потом нас, юнг третьего набора, перевели в Соловецкий кремль. Жили в монашеских кельях по четыре человека. Наша келья была над входной аркой на внутреннюю площадь кремля. Позже нас перевели в другое помещение, за Филипповской церковью, в продолжение жилого корпуса.
Питались в большой трапезной кремля с массивным кирпичным столбом в центре, на котором держится вся кровля здания. Печи топили плавником, разделанным на берегу моря на дрова.
Из электриков — в радисты
— После принятия присяги начались занятия по специальностям. Я был зачислен на специальность торпедного электрика. Однако через три месяца срочно потребовалось пополнение радистов, поскольку в их роте шло значительное отчисление: многие ребята не могли преодолеть скоростной барьер приема «морзянки» на слух.
Мичман Лебедев, инструктор по приему на слух, отобрал по всем ротам подходящих в радисты ребят. В их числе был и я.
Дальнейшая моя учеба проходила в Савватьево. Вторая рота радистов располагалась на берегу озера Горелое, в лесном массиве.
Жили в землянках, спали на трехъярусных нарах. Обогревались самодельной печкой типа голландки и металлической времянкой, которую постоянно подтапливал дневальный. Матрацы набивали сухой травой и сушеными водорослями, собранными на берегу моря.
Справка
Инструктором по изучению матчасти был капитан третьего ранга Пукемов, инструктором по приему «морзянки» на слух — мичман Лебедев, инструктором по передаче на ключе — старшина Розанов, инструктором морского дела — старшина Макаров. Начальником смены (отделения) радистов был старшина первой статьи Карачев А. Д. Командиром роты радистов был мичман Туманцев.
Занятия по приему и передаче «морзянки» проходили в специально оборудованных классах двухэтажного здания Савватьевского скита. Там же был оборудован класс для изучения радиотехники.
Кроме учебы по специальности мы несли гарнизонную службу, охраняли склады боеприпасов и продовольствия. Каждому юнге была выдана винтовка.
К завершению учебы мы уже могли принимать на слух 100 знаков азбуки Морзе в минуту и передавать на телеграфном ключе за минуту 90–100 знаков, что и требовалось по минимуму от военных радистов.
Школу мы окончили в июне 1945 года и были распределены и отправлены на флоты и флотилии СССР.
Первыми уехали тихоокеанцы, в их числе был Виктор Щеголихин. За ними черноморцы и балтийцы. Последними уходили североморцы, среди них были я и мой друг Саша Спиридонов из Соломбалы.
В Ваенге (Североморске) нас распределили по боевым кораблям. Мы с Сашей попали на линкор «Архангельск» (бывший «Ройял Соверен», предоставленный Великобританией), флагман и штабной корабль эскадры Северного флота.
Служба на корабле «Архангельск»
— Команда приняла нас радушно. Нам определили место и боевой пост. Я был определен в центральную радиорубку, а Саша — в запасную. Всего радиорубок, или боевых постов, было шесть. Радиоаппаратура была английской и американской. Радиосвязь круглосуточно поддерживалась с радиоцентрами, боевыми кораблями, береговыми постами, самолетами и подводными лодками.
По штатному расписанию радиослужба корабля составляла 28 человек. Здесь были и юнги ранних наборов: москвичи Толя Овчинников и Борис Корнилов, Коля Колыханов из Вологды, Виктор Игин из Мелекесса, Герман Фукалов из Кургана, Борис Умников из Саратова.
Справка
За службу и труд юнга Юрий Шестаков был отмечен наградами: орден Отечественной войны II степени, медаль Ушакова, медаль «За оборону Советского Заполярья, медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг., медаль «Ветеран труда», почетный знак «300 лет Российскому флоту», знак «Фронтовик», памятный знак «100 лет адмиралу флота Н. Г. Кузнецову», памятный знак «Ветеран Краснознаменного Северного флота», знак «Победитель социалистического соревнования 1974 г.», юбилейная медаль «30 лет Советской армии и флота» (получил еще на «Архангельске»), медаль «300 лет Российскому флоту», а также 11 других юбилейных медалей.
Морская служба в Заполярье тяжела и сурова, но мы служили Родине. В процессе службы на Северном флоте мне пришлось побывать в командировках и на других кораблях: дважды на лидере эскадренных миноносцев «Баку», на эсминце «Разумный» и на крейсере «Мурманск», бывшем американском «Милуоки».
Мне уже удавалось принимать-передавать до 130 знаков в минуту, за что был переведен в радисты первого класса с присвоением знака «Отличный связист». Флаг-связист эскадры капитан второго ранга Толстолуцкий в шутку называл меня «Моцарт на ключе».
В январе 1949 года был получен приказ Верховного командования о передаче «Архангельска» обратно Великобритании. Большую часть команды списали, из радистов оставили шестерых. Помню их всех. Это бывшие юнги Владимир Рахманинов, Анатолий Овчинников, Герман Фукалов и я, а также матросы-срочники Эдуард Ефимков и Григорий Татарников. Походную вахту мы несли круглосуточно. Основным корреспондентом был город Москва.
Из Ваенги мы вышли штормовой полярной ночью. До Англии шли неделю, была высокая встречная волна, ветер достигал 31 метра в секунду.
Наконец, зашли в шотландский порт Росайт. Корабль передали по всем правилам международного морского свода законов. Под наш корабельный духовой оркестр был спущен флаг ВМФ СССР, а под английский оркестр поднят флаг Королевского флота.
Через 8–10 дней за нами пришел теплоход «Советская Украина» Черноморского пароходства, и дальше наш путь лежал вокруг Европы через Гибралтар, Средиземное море и турецкие проливы в Севастополь, на печально известный линкор «Новороссийск», бывший итальянский «Джулио Чезаре» («Юлий Цезарь»), доставшийся СССР по репарации.
Практически все системы корабля были выведены из строя, включая радиоаппаратуру. В кратчайшие сроки корабль был возвращен к жизни, введен в строй боевых кораблей Черноморского флота и стал флагманом и штабным кораблем.
Севастополь лежал в руинах. Мы принимали участие в разборке завалов и очистке города от битого кирпича, металлических арматур и прочего мусора войны.
Мирная жизнь
— 25 мая 1951 года я демобилизовался, вернулся домой. Обосновался в Красноборске. 15 лет отработал радистом-радиотехником на базе «Авиалесоохраны». Создал семью. После закрытия авиабазы 23 года работал старшим радиотехником в Красноборском аэропорту Котласского объединенного авиаотряда, в 1982 году вышел на пенсию.
Мои дочь и сын окончили Архангельский мединститут. У меня два внука и две внучки, а также четыре правнука. Один из внуков пошел по моим стопам: служил по призыву и по контракту на Черноморском флоте, побывал в Средиземном море и у берегов Африки. Демобилизовавшись, остался жить в Севастополе.
Фото: из личного архива Ирины Беднарчик