Тем более что и возраст — 95 лет — сопоставим с человеческим. Были в истории Ленского района победы, большие и малые, были и события, которые ранами отметились на сердце
Яренск: музей местного края
Первая общественная организация — Яренское общество краеведения — берет свое начало в первый год существования Ленского района. Правда, в 1924 году, когда на организационном съезде райсовета был избран первый орган районной власти, идея создания его была только озвучена. В следующем году работники просвещения подняли вопрос о создании общества — и «…инициатива весьма участливо встречена местными организациями, отпустившими средства на улучшение музейного дела».
Организационное собрание Яренского общества краеведения состоялось 1 апреля 1926 года, стать членами его пожелали 27 человек. Еще через год открылся музей местного края, численность его экспонатов доходила до полутора тысяч. Работал он — вплоть до получения в 1934‑м штатной должности заведующего на общественных началах. Уже в первый год работы музея здесь побывало 3456 человек.
В дальнейшем происходило расширение экспозиций музея. Так, на заседании бюро краеведения было решено: «Музей немедленно превратить в показ социалистического строительства района, а для этого надо реорганизовать музей, сделав его историко-технико-экономическим».
Сендуга: небесный извозчик
Доведись человеку несведущему читать заголовки первых номеров районной газеты «Ленский колхозник», которая начала выходить в 1932 году, он непременно решил бы, что страна находится в состоянии войны: лесорубов призывали выполнять «боевую задачу» и «идти в прорыв». Но если трактористов, работавших на вывозке леса, принято было называть танкистами — с кем сравнивать тех, кто перевозил древесину из лесных делянок к месту сплава… по воздуху? Наверное, с летчиками.
Что представляла собой Сендугская подвесная дорога? Придется нам с вами напрячь все свое воображение, чтобы нарисовать непривычную картину.
Прежде всего — сама трасса. На прорубленной в чаще леса просеке устанавливались на расстоянии трех метров друг от друга деревянные сваи, высота их зависела от рельефа местности: доходила и до двенадцати метров, но меньше четырех быть не могла. Наверху они соединялись деревянными прогонами, на которых крепился один рельс.
Как по этому рельсу да еще на такой высоте двигался транспорт? А вы согните кусок алюминиевой проволоки буквой «П» и повесьте перекладиной на палец — буква по пальцу будет скользить. По тому же принципу действовал и транспорт: платформы для перевозки свисали по бокам.
— Норма была — 70 кубометров, — рассказывал машинист Сендугской подвесной дороги Яков Кириллович Виташкевич. — Один из машинистов попробовал девяносто за рейс вывезти — забрали как врага народа. Мол, пытался технику из строя вывести. Несколько месяцев прошло — стахановское движение объявили: вези сколько хочешь.
В декабре 1936 года за один рейс на такой букве «П» Виташкевич вывез 237,5 кубометра древесины, что и современным механизаторам в лесной отрасли фантастикой может показаться.
Нянда: два памятника
Часы, которыми Виташкевича за его трудовой подвиг наградить обещали, до него не дошли. А вот удостоверение стахановца из Архангельска прислали. И за то спасибо: ему как кулаку и спецпереселенцу, высланному весной 1930 года с семьей из Белоруссии, и удостоверения могли не прислать.
Та весна тридцатого — одна из самых трагических страниц в жизни района: тысячи семей крестьян из Поволжья, Белоруссии, южных областей страны были брошены на север, где им самим предстояло строить жилье в глухой тайге, отвоевывая у нее по клочку земли.
Как вспоминала жительница Яренска Мария Игнатьевна Прилуцкая, ее вместе с другими несчастными в конце марта 1930 года погнали из Котласа пешим этапом в Ленский район: «Народу шло очень много, по два человека в ряд — мы на целый километр, наверное, растянулись. Километров по тридцать, по сорок проходили в день. В Яренск пришли первого апреля. Переночевали, а назавтра нас погнали в Пантый — сорок километров отсюда. Вечером поздно уже идем, темно. Смотрим: огонек один, как из‑под земли. Конторка одна стояла. А для нас были приготовлены шалаши: поставлены жерди и накрыты елочками. Стали лес рубить. Сначала на лошади его возили, потом все растаяло, на себе бревна таскали из лесу».
Большинство из тех, кого пригнали в район, погибли. От суровости северной природы, от тяжелого труда, а чаще — от голода. Те, кто уцелел, в землю эту вжился крепко. В Нянде — это единственный поселок спецпереселенцев, который благодаря проходящей мимо него железной дороге остался здесь стоять, — был колхоз «Дружба». Бывшие спецпереселенцы во главе с опять же бывшим спецпереселенцем Антоном Вериго первыми в районе в 1958 году сделали свое хозяйство колхозом-миллионером.
Колхоза давно уже нет. Стоят в Нянде два памятника. Один в виде огромного валуна — он посвящен спецпереселенцам, первым жителям этого поселка. На мраморной поверхности другого высечены имена польских военнопленных, которые погибли при строительстве Печорской железной дороги. Он открыт в 2012 году.
Рябово: имена на Доске памяти
В 1941 году в дома наших земляков сначала повестками из военкомата, а вскоре похоронками постучалась война.
Это сейчас рябовские деревни, находящиеся на самой окраине района, выглядят малолюдными, а некоторые и вовсе стоят заброшенные. Совсем иной была картина в июне 1941‑го, когда их жители новобранцами уходили воевать.
Местные школьники решили поближе познакомиться с судьбами земляков и выяснили, что их отцы и деды обороняли Москву, Ленинград, Сталинград, Одессу, Кавказ, Заполярье, с боями освобождали Севастополь, Варшаву, Прагу, Вену, брали Кенигсберг и Берлин. Шесть человек с гордостью носили орден Славы III степени, семеро получили орден Отечественной войны I степени. Двадцать уроженцев этих мест стали офицерами.
Для некоторых война не закончилась и после 9 мая 1945 года. Н. В. Субботину пришлось проводить разминирование, а А. А. Задорину обезвреживать бандитские формирования на территории Западной Украины. Оба за мужество и храбрость были награждены орденом Отечественной войны II степени.
А еще было установлено, что на фронте погибли 252 уроженца рябовских деревень. Вернулись только 73. В мае 2013 года в Рябово была открыта Доска Памяти, на которой значатся имена погибших в годы войны земляков.
Урдома: орден на знамени
В послевоенные годы вдоль железной дороги спешно один за другим открывались лесопункты: стране на восстановление народного хозяйства требовался лес.
Перебазировался поближе к дороге и Верхнелупьинский леспромхоз, образованный в 1943 году. Центром его стал поселок Урдома, который в середине пятидесятых годов бойко отстраивался щитовыми домами. Долго они не пустовали, новоселами становились жители ближайших деревень и рабочие, прибывавшие сюда из разных уголков страны, но на сей раз по своей воле, на заработки.
Было одно, что отличало Урдому от других ее собратьев. В других лесных поселках на быт жителей особого внимания не обращали и все разговоры сводились к выполнению довольно напряженных планов. А в Урдоме и дороги приводили в порядок, и озеленением улиц занимались.
Когда урдомчан не устроил спущенный сверху проект строительства одноэтажной школы — мала она была бы для растущего поселка — они пошли на хитрость. Установили более прочный, чем того требовал проект, фундамент и самовольно достроили второй этаж.
Надо сказать, что и о планах в Урдоме не забывали: в марте 1971 года Верхнелупьинский леспромхоз за успешное выполнение производственных планов был единственный в области награжден орденом Трудового Красного Знамени.