Дед Николая Попова возил ряпуса в столицу — там за килограмм рыбы ему давали три килограмма муки. Сегодня Николай Григорьевич — единственный на территории Кенозерского национального парка сертифицированный производитель ряпусных шпрот.
Мы встречаемся в самом начале октября, когда ряпус «сделал перерыв»: погода подпортилась, штормит, со дна поднимается муть, рыба ловится плохо. Но все равно Попов с помощниками ходит на Лекшмозеро, как на работу на завод. Смеется: есть своя кузница, есть своя столярная мастерская, еще вот и дров привезли, и брус для строительства бани — только успевай крутиться:
— Но сейчас у меня идут только шпроты, шпроты и шпроты!
С 16 до 18 часов рыбаки ставят сети, на следующий день с 5 до 7 утра их достают и примерно до обеда, в зависимости от того, насколько велик улов, выбирают из сетей рыбу. И вот мы хмурым утром идем за сетями.
Небо затянуто тучами, темно, холодно, моросит дождь. Мужики не спешат, все делают степенно и размеренно. У каждого ящика, сети, поплавка есть свое место, назначение и время. Рыбак Алексей Шевченко — на корме, управляет небольшим мотором, он же ставит и выбирает сети. Александр Попов — на веслах, и у него навигатор. Александр задает направление. При хорошей волне и ветре он веслами удерживает лодку, следит, чтобы не тащило на сети. Да, есть в Морщихинской рыбаки, которые ходят на озеро в одиночку. Но все же вдвоем-втроем управляться удобнее.
— Николай Григорьевич, вы всю жизнь так ловите?
— Всю жизнь — 50 лет — я прожил в Архангельске. У меня отец родом отсюда. Он окончил педвуз, потом Высшую партийную школу и в Архангельске в исполкоме партии работал. А здесь у нас остался родовой дом. Я вышел на пенсию и переехал в Морщихинскую.
Вчерашний улов выбран и вычищен, стоит дома в ведрах, просаливается. На это уходят сутки. Потом рыбу развешивают на шпажках и вялят под вентилятором еще почти сутки.
Потом снимают, коптят, копченой обрезают ножницами головы и хвостики, плотно-плотно укладывают в банки, заливают маслом и ставят в духовку на три часа. Готовые банки закручивают и на крышки лепят этикетки. Итак, на партию нужно больше трех суток. В партии 28 банок. В банке полкило рыбы. В прошлом году Николай Попов заготовил полторы тысячи банок.
Ряпус в ведрах, ряпус на шпажках, ряпус в банках — ряпус у Попова дома везде. Его супруга Людмила Ивановна разогревает в микроволновке кулебяки с ряпусом — сейчас мы будем пить чай вместе с волонтерами из Северодвинска Катей и Антоном. В 2021 году Кенозерский национальный парк заказал Николаю Григорьевичу очень большую партию шпрот, сделать которую своими силами — миссия невыполнимая. Поэтому в парке придумали пригласить ему в помощь волонтеров. Для семьи это первый такой опыт, и, как говорит Людмила Ивановна, сначала были опасения: кто приедет?
— Приехали очень интеллигентные, воспитанные люди. Вчера провожали двоих волонтеров — врача из Архангельской областной больницы и секретаря суда. И вот ребята из Северодвинска. Они так сдружились между собой, и мы с ними тоже. Стали как семья, — говорит она. — Антон, что же ты ни одного бутерброда не съел?
Антон и Катя — муж и жена, по профессии педагоги. Три года назад они приезжали в Вершинино, этим летом четыре дня отдыхали в Морщихинской. Очень понравилось. Хотели вернуться осенью — и как раз увидели приглашение в группе Кенозерского парка в ВК. Решили: почему бы не попробовать? — и приехали на десять дней. Катя чистит ряпуса и фасует его в банки, Антон помогает ставить и доставать сети, выбирать рыбу, развешивает ее на вяление.
— Он прошел хорошую школу, — одобрительно кивает Людмила Ивановна.
Сама Людмила Самосадкина — из Коряжмы. Приехала в Каргополь, открыла свой небольшой бизнес — несколько магазинчиков, так с Николаем Григорьевичем и познакомилась: он ловил рыбу и привозил к ней в магазины. Было это лет пятнадцать назад.
— Так как я привыкла отвечать за товар, который продаю, я решила подойти к этому производству серьезно, — рассказывает она. — И четыре года назад мы начали оформлять документы на шпроты: сертификат качества, техническая документация, декларация соответствия. В этом году сделали все то же самое еще и на икру.
Ряпусная икра — ярко-оранжевая, как морошка, с тонким вкусом и легким запахом озера. Если есть сноровка, отдавить ее из рыбки легко. Икры много, так как ловится ряпус, только когда идет на нерест: с 1 сентября и до ноября.
— Николай Григорьевич, а кто вас научил делать шпроты?
— А я сам научился. Мы с другом раньше ловили много селедки на Белом море, в Онежском районе. Сидели так по месяцу и до чего наелись этой селедки во всех видах… Я говорю: слушай, давай попробуем шпроты делать? Попробовали. Очень много делали ошибок, пока не дошли до оптимального способа. А потом, когда я сюда переехал, стал делать шпроты из ряпуса.
— Местные жители делали консервы из ряпуса и до нас: закатывали в банки с овощами в томате, — добавляет Людмила Ивановна. — А Коля придумал, что рыбку нужно именно засолить, завялить и закоптить.
После паузы она смеется:
— Я думала, мы на пенсию выйдем — отдохнем. А на пенсии мы еще больше работаем. Когда идет хороший лов, я даже себя проверяю: за какое время я набью банку или один шампур подготовлю? Ставлю таймер — и бегом-бегом! Проверено: на один шампур у меня уходит полторы минуты.
Несмотря на ненастье и волны, в этот раз сети полны, как мелкими монетами, маленькой серебряной рыбкой. Лодка пристает к берегу, и к ней слетаются чайки. Мягко кружат над рыбаками и вдруг резко пикируют к сверкающим сетям. Рыбаки беззлобно ругаются на назойливых птиц, вытаскивают сети, развешивают их и начинают выбирать рыбу. Моросит дождь, сквозь серую хмарь пробивается рассвет. Начинается новый день.
