Виктор Чернов — один из скромных героев Варандея. За свою профессиональную жизнь он прошел непростой путь от техника-геолога до руководителя геологоразведочной экспедиции. В 1996 году сменил вектор работы — создал и возглавил департамент природных ресурсов Архангельской области, затем стал представителем компании «АЛРОСА». Сейчас Виктор Владимирович — председатель совета региональной организации «Ветеран-геологоразведчик»
— Виктор Владимирович, десятки лет вы отдали столь непростому делу — геологоразведке. Вы потомственный геолог?
— Нет. Семья у меня простая: отец всю жизнь работал железнодорожником, мать — колхозница. А родился в Оренбурге. Я оренбургский, яицкий казак: раньше реку Урал называли Яик.
Я помню годы войны, отъезжающие на фронт составы с солдатами, голод, очереди за хлебом. Спасали огород, картошка. Бывало, приходилось и лебеду отваривать. Когда в 1944‑м я пошел в школу, отец получил на меня детскую одежду, которая была доставлена по ленд-лизу.
После войны родители переехали в Среднюю Азию, и десятый класс я оканчивал в Киргизии. В девятом классе участвовал во Всесибирской математической олимпиаде, которую проводил Томский политехнический университет, и занял там четвертое место. И в 1954‑м я поехал поступать в этот университет. Учился на одну стипендию, было непросто, конечно.
— Выбрали геологию?
— Да. Я выбрал геологоразведочный факультет, специальность «геология и разведка нефтяных и газовых месторождений». Может быть, это была случайность. Но я никогда не жалел, что совершил этот выбор. Я чистый геолог-нефтяник.
Томский университет был прекрасной школой будущих отраслевых руководителей. Есть фотография, сделанная в офисе ОАО «Архангельскгеолдобыча», где мы стоим вместе с организатором и ветераном геологоразведки Архангельской области и НАО Михаилом Толкачевым, главным геологом Нарьян-Марской экспедиции Борисом Яраловым и еще одним нашим именитым геологом — Сергеем Горецким. Все четверо окончили Томский политехнический.
Кстати, мы и Рудольфа Вольдемаровича Требса приглашали руководить Варандейской экспедицией, зная его по работе начальником нефтеразведочной экспедиции в Томской области. И первооткрыватель Варандея Виктор Павлович Лагутин тоже был приглашен из Томска.
Окончив вуз, в течение 10 лет я помотался по Союзу. Поработал в Томской области на поиске геологических структур. Затем в Западном Казахстане на Прикаспийской впадине, в Волгоградской области. Работал в Туркмении в разведке нефтегазовых месторождений в газпромовских структурах.
— А на Севере когда оказались?
— В 1969 году я решил поехать на Север. Трест «Ярославльнефтегазразведка» направил меня в Архангельскую область главным геологом экспедиции, которая разбуривала Мезенскую синеклизу. Шесть лет работал в Верхнетоемском, Лешуконском и Мезенском районах и в западной части Ненецкого автономного округа (Ома, Снопа, Пеша). Уже тогда мы готовили геологическое обоснование разведочных работ в НАО.
В 1974 году вышло постановление ЦК КПСС о развитии нефтеразведочных работ на севере Коми АССР и в НАО. А в 1976‑м было открыто Варандейское нефтяное месторождение. Из состава Мезенской экспедиции я начал организовывать Варандейскую нефтеразведочную экспедицию. Наши подразделения из Лешуконского были полностью переведены в Нарьян-Мар, где была образована Хорейверская экспедиция, в которой я стал главным геологом.
— Тяжело было работать?
— Мне очень нравилась моя работа, несмотря на все ее сложности. Кроме того, я был партийным, членом Лешуконского райкома и крайкома Ненецкого округа. Все честные партийные работники брали на себя высокие обязательства. Могу сказать, что в советские годы было открыто порядка 60 месторождений нефти и газа в НАО и четыре месторождения в Калининградской области.
Иногда, конечно, было непросто. Из Мезенской экспедиции в Нарьян-Мар надо было перебазировать около 500 работающих человек, у которых были семьи с детьми. Нагрузка была сумасшедшей. Я очень переживал и приболел. Помню, приехал в Архангельск, и тут же меня увезли в больницу.
— А что для вас было столь привлекательно в работе геолога?
— Смена обстановки, все время новые люди. Я человек, который привык контактировать с людьми. А на Севере самые замечательные люди. До сих пор во мне это качество сохранилось, потому я, видимо, и продолжаю заниматься общественной работой.
— Суровые северные условия, комары, тундра не пугали?
— Совершенно не пугали. Со студенческих лет мы жили в палатках. Конечно, комары иногда заедали, но это же мелочи жизни (смеется).
Мы осознавали, что делаем важное дело. Ведь скважина бурится много лет, и это важнейшая часть миссии, но не единственная. Сначала завозятся и устанавливаются вагон-домики для жилья и питания. Затем следует виток социального развития. В Лешуконском районе мы, например, построили целый поселок, в том числе и детский сад. Помню, одних транспортных средств, включая строительную технику, в моем распоряжении тогда было около 100 единиц. У нас даже была пара ракетовозов МАЗ-543, на которых перевозили буровые установки.
В середине 1970‑х мы занимались обустройством поселка геологоразведчиков — Нового Варандея, одновременно установили первую буровую в районе реки Дресвянки. Условия, конечно, были не очень комфортными, особенно зимой. Однажды в 70 километрах от Дресвянки во льдах намертво встали танкер и сухогруз. Чтобы доставить грузы к месту, пришлось подключить рабочих, инженеров — тех, кто работал на берегу. Но с задачей справились.
— Разведать месторождения — это далеко не все, нужно их разработать…
— Да, в 1990‑е вместе с руководством «Архангельскгеолдобычи» и Роснедрами мы участвовали в поисках инвесторов, организации добывающих предприятий. В этой работе нам помогал губернатор Архангельской области Анатолий Антонович Ефремов. Я побывал в офисах всех крупных нефтегазовых компаний мира. Нам удалось создать совместное с «Коноко» предприятие «Полярное сияние». Это было непростое, но интересное время. И я надеюсь, что нам удалось сделать хороший задел на будущее.
