История величия и падения холмогорской породы
Произнесите при русском человеке нараспев «холмогоооорская…», и первое слово, которое приходит на ум, — «корова». Потом уже вспоминаем Ломоносова. Единственная выведенная в России чистая порода скота появилась у нас, в Архангельской области. Судьба же ее в современной российской сельской жизни трудна и неказиста. Выдержит ли она гонку на рентабельность?
Заморского теленка русским не подменивать
Про особых неприхотливых северных коров, бродивших по лугам вокруг Холмогор еще до основания Архангельска, было известно с XIV века. Но по-настоящему порода начала формироваться после того, как Петр Великий распорядился привозить на Север быков и коров из Голландии для акклиматизации и размножения. Поэтому крестьяне-поморы особо ценили родословную, восходящую к быкам, завезенным по указу Петра.
Затем другая Великая — Екатерина — во второй половине XVIII века по просьбе архангельского генерал губернатора приказала из Голштинии выписать для размножения продуктивный рогатый скот. И в Архангельскую губернию тремя транспортами завезли 36 коров, 6 быков, 36 овец, 6 баранов и 34 ягненка. Которых и передали крестьянам Матигорской и Куростровской волостей Холмогорского уезда.
Мало того, были установлены специальные регламенты содержания и размножения. К примеру, «родившегося от заморской коровы теленка русским не подменивать под страхом наказания».
И хотя со временем правила, установленные сверху, забывались, но поморы и спустя сто с лишним лет очень бережно относились к содержанию скота.
В России холмогорскую корову ценили, ее цена в XIX — начале XX века была вдвое, а то и в пять раз выше той, что давали за корову «местную». В год рождения Володи Ульянова корова местной породы стоила 20–40 рублей, тогда как холмогорская — 50–100 рублей.
Более двух веков велись селекционные работы. Хорошая кормовая база северного разнотравья, спрос на молочных животных самым благостным образом сказались на формировании новой породы. Революции проносились, а холмогорка совершенствовалась, и в 1937 году сельскохозяйственное сообщество официально познакомилось с холмогорской породой крупного рогатого скота.
Надгробие или памятный знак?
Неприхотливая, скороспелая, с хорошей репродуктивной функцией холмогорка вполне устраивала колхозный строй. Ее средние надои в 5000 литров молока в год, в сочетании с неплохой мясной составляющей при низкой стоимости содержания, в те времена вполне вписывались в советскую экономику. Тем более в особенную советскую гордость. Пусть средненькая коровка, но своя. Множились племенные репродукторы. За молодняком к нам приезжали со всей страны.
Но… страна взяла и рухнула.
Рухнула страна. Рухнуло сельское хозяство. Рухнуло холмогорское стадо. Если в прошлые годы в области насчитывалось более 170 тысяч коров, то сейчас, по выражению одного из ветеранов сельского хозяйства, их осталось на полтора года полноценного питания.
Несколько лет назад стояли мы полукругом возле памятного знака холмогорской корове. Установленный рядом с краеведческим музеем, знак из черного мрамора напоминает надгробие. Редко какая порода скота удостаивается даже такой чести. И все же, учитывая современные тенденции, вполне вероятно, что именно такой вид памятника может стать знаковым.
Холмогорка не умрет
Судьба холмогорской коровы последние двадцать лет заботит ученых и животноводов. Его Величество Рубль и Ее Величество Прибыль мало интересуют такие понятия, как «история», «гордость» или «патриотизм». Если холмогорка-рекордсменка может дать выше 7000 литров, а рядовая голштинка — выше 11000, то кого выберет правящая династия?
Для сохранения непритязательности их скрещивают, холмогорок с голштинами, но от нашей остается все меньше и меньше. Что же, спросите вы, холмогорка умрет? «Да», — говорят скептики. «Нет», — говорят оптимисты. И приводят весомые аргументы.
Алексей Прозоров, академик РАЕН, доктор с.-х. наук, профессор Вологодской государственной молочнохозяйственной академии имени Н. В. Верещагина, заслуженный деятель науки Российской Федерации, говорил мне так:
— Можно оставаться скептиком. Умрем мы, придет новое поколение, оно умрет, придет следующее… Холмогорская корова не умрет. Дело в том, что сохранены миллионы доз генетической информации. И надои большие не самоцель. В Швеции, на севере страны, доят 4,5 тысячи кг и не комплексуют. А меня поразила мудрость одного руководителя хозяйства. Он сказал: «А зачем мне 9000 литров? Мне надо, чтобы у меня деньги в кассе были, и зарплату людям платить. И с этим удоем можно работать прибыльно».
Деньги надо вкладывать в образование
То есть проблем с воспроизводством холмогорской породы нет, существуют такие современные технологии, что шансы сохранятся и через столетия. Другой вопрос — зачем? Крупным хозяйствам ее держать невыгодно. А некрупным? Может быть, выгодно.
Невысокая стоимость содержания, устойчивость к нашим суровым климатическим условиям, низкая восприимчивость к разным болезням. А еще добавьте туристическую привлекательность. Бренд как-никак. Но, опять-таки как считает Алексей Александрович, «все будут решать те люди, которые во главу угла поставили деньги. А деньги никогда никого ни к чему хорошему не приводили».
Существует и еще одна опасность. Импортозамещение заставляет государство посмотреть на родное сельское хозяйство, если не в анфас, то хотя бы в профиль. И давать туда деньги. И деньги, надеемся, там будут. Только вот, может так статься, делать-то будет некому. Мы продолжаем терять грамотные кадры, специалистов, которые умеют и любят выращивать скот. Поэтому сейчас деньги лучше вкладывать в образование, чтобы молодые люди шли учиться. Пока есть кому учить. Наш Север, к сожалению, остался единственным центром культурного скотоводства в России. От нас зависит, исчезнет ли оно.
